Собеседник беззвучно рассмеялся, собрав в морщины свое лицо:
— Вы угадали. Я агент одного врача. Моя фамилия Крусс.
— А фамилия врача?
— Тоже Крусс!
— Однофамилец?
— И даже больше, — хихикнул Крусс. — Я агент самого себя. Доктор Крусс к вашим услугам. Разрешите узнать вашу фамилию?
Слепой помолчал, затем неохотно ответил:
— Доббель.
— Очень приятно познакомиться. — Крусс дружески тронул слепого за локоть. — Я знаю, что вы обо мне думаете, господин Доббель. В этом городе торгашей и спекулянтов тысячи врачей отбивают друг у друга пациентов, прибегая к самым грязным средствам, уловкам и обманам. Но кажется, еще ни один врач не унижал себя настолько, чтобы лично ходить по приемным других врачей, обливать конкурентов грязью и вербовать себе пациентов. Признавайтесь, что именно такие мысли приходят вам в голову, господин Доббель.
— Допустим, — сухо сказал слепой. — И что же дальше?
— А дальше я имею честь сообщить, что вы ошибаетесь, господин Доббель.
— Едва ли вам удастся переубедить меня, — возразил слепой.
— Посмотрим! — живо воскликнул Крусс и продолжал вполголоса: — Посмотрим. Я приведу вам аргумент, против которого вы не устоите. Слушайте. Я доктор совершенно особого рода. Я не беру денег за лечение. Больше того, я содержу пациентов на свой счет.
Веки слепого дрогнули.
— Благотворительность? — тихо спросил он.
— Не совсем, — ответил Крусс. — Я буду с вами откровенен, господин Доббель, надеясь, что и вы подарите меня своей откровенностью. Скоро ваша очередь, буду краток… Родители оставили мне приличное состояние, и я могу позволить себе роскошь заниматься научными исследованиями по своему вкусу у себя на дому, где содержу небольшую клинику и имею хорошо оборудованную лабораторию. Меня интересуют такие больные, как вы…
— Что же вы хотите мне предложить? — нетерпеливо перебил Доббель.
— Сейчас ничего, — усмехнулся Крусс. — Мое время наступит, когда вы отдадите Вировалю последнюю монету. Однако мне нужно узнать, каковы ваши сбережения. Поверьте, я не посягаю на них…
Доббель вздохнул:
— Увы, они невелики. Случай с моим ослеплением стал известен: о нем писали в газетах. Компания, чтобы скорее погасить шум вокруг этого дела, принуждена была уплатить мне сумму, которая обеспечивала меня на год. И это была большая удача. В наше время даже совершенно здоровые рабочие не могут считать себя обеспеченными на год.
— И на сколько времени у вас еще осталось средств?
— Месяца на четыре.
— А дальше?
Доббель пожал плечами.
— Я не привык заглядывать в будущее.
— Да, да, вы правы, заглядывать в будущее становится все труднее и для зрячих, — подхватил Крусс. — Четыре месяца. Гм… Доктор Вироваль, надо полагать, значительно сократит этот срок. И у вас тогда не будет денег не только для лечения, но и для жизни. Великолепно! Почему бы вам тогда не прийти ко мне?
Доббель не успел ответить.
— Номер сорок восьмой! — объявила медицинская сестра в белой накрахмаленной косынке.
Слепой поспешно поднялся. Сестра подошла к нему, взяла за руку и увела в кабинет. Крусс начал рассматривать иллюстрированные журналы, лежащие на круглом лакированном столике.
Через несколько минут Доббель с радостно-взволнованным лицом вышел из кабинета. Крусс подбежал к нему.
— Позвольте мне довезти вас на своей машине. Ну как? Вироваль, конечно, обещал вам вернуть зрение?
— Да, — ответил Доббель.
— Ну разумеется. Иначе и быть не могло, — захихикал Крусс. — С его помощью вы, конечно, прозреете… в некотором роде. Вы спрашивали, что я могу обещать вам. Это будет зависеть от вас. Возможно, впоследствии я приложу все усилия, чтобы вернуть вам зрение полностью. Но сначала вы должны будете оказать мне одну услугу… О, не пугайтесь. Небольшой научный эксперимент, в результате которого вы, во всяком случае, выйдете из мрака слепоты…
— Что это значит? Я буду отличать свет от тьмы? А Вироваль обещает вернуть мне зрение полностью.
— Ну вот! Я же знал, что сейчас говорить с вами на эту тему преждевременно. Мой час еще не пришел.
Когда они подъехали к дому, где квартировал Доббель, Крусс сказал:
— Теперь я знаю, где вы живете. Разрешите вручить вам свою визитную карточку с адресом. Месяца через три надеюсь видеть вас у себя.
— Я также надеюсь видеть вас, видеть собственными глазами, хотя бы для того, чтобы доказать, что Вироваль…
— Не обманщик, а чудотворец? — засмеялся Крусс, захлопывая дверцу автомобиля. — Посмотрим, посмотрим!
Ничего не ответив, слепой уверенно перешел тротуар и скрылся в подъезде.
И вот Доббель снова сидит на мягком сиденье автомобиля. Денег осталось ровно столько, чтобы оплатить такси. Звонки трамваев, шум толпы затихли вдали. На коже ощущение тепла и как бы легкого давления солнечных лучей. На этой тихой улице, очевидно, нет высоких домов, которые заслоняли бы солнце. Запахло молодой зеленью, землей, весной. Доббель представил себе коттеджи, виллы, окруженные садами и цветниками. Тишину изредка нарушает только шелест автомобильных шин по асфальту. Машины принадлежат, вероятно, собственникам особняков. Крусс должен быть действительно богатым человеком, если он живет на этой улице.
Шофер затормозил, машина остановилась.
— Приехали? — спросил Доббель.
— Да, — ответил шофер. — Я провожу вас к дому.
Запахло цветами. Под ногами заскрипел песок.
— Осторожнее. Лестница, — предупредил шофер.
— Благодарю вас. Теперь я дойду сам.
Доббель расплатился с шофером, поднялся на лестницу, тронул дверь — она была не закрыта — и вошел в прохладный вестибюль.
— Вы к доктору Круссу? — послышался женский голос.
— Да. Прошу ему передать, что пришел Доббель. Он знает…
Теплая маленькая рука прикоснулась к руке Доббеля.
— Я провожу вас в гостиную.
По смене запахов и температуры — то теплой, то прохладной, по изменению отраженных от стен звуков Доббель догадывался, что спутница ведет его из комнаты в комнату — большие и малые, освещенные солнцем и погруженные в тень, заставленные мебелью и пустые. Странный дом и странный порядок водить пациентов по всем комнатам.
Чуть скрипнула дверь, и знакомый голос Крусса произнес:
— О, кого я вижу! Господин Доббель. Можете идти, Ирен.
Маленькую теплую руку сменила холодная, сухая рука Крусса. Еще несколько шагов, и Доббель
