— Они же не знали, что у тебя плохое зрение. А также не знали про твою рассеянность. Это я теперь в курсе, что ты способна не заметить стада слонов, если думаешь в данный момент не о слонах, а, например, об обеде.
— Выставляешь Катю каким-то слепым монстром, — обиделась Света. — Лучше толком говори.
— Работники столовой с ведома вашей администрации расхищали продукты, — сообщил Володя. — В принципе, мы бы могли и раньше об этом догадаться. По качеству питания. Да еще у вас тут хранится то, что утаскивают с соседней турбазы. Там администрация была не в курсе. В общем, довольно серьезные хищения. И весьма продолжительные. Катя расхитителей застукала, а потом стала вымогать у них деньги.
Теперь обиделась я.
— Ну, знаешь ли! Мне эти несчастные доллары весь отпуск испортили. Что я, ненормальная, чтобы их вымогать? Может, и покушения я тоже вымогала?
— Нет. Покушались на тебя фактически один раз, когда скинули камень. Их возмутило, что деньги ты взяла, а следить за ними не перестала. А вымогала ты, — он хмыкнул, — весьма профессионально. Под гитару.
Я оторопела, а Настя, захихикав, бросилась в домик, порылась в своих вещах, вытащила какую-то бумажку и с выражением продекламировала:
«У меня нет денег, где бы денег взять?
Лучше б поскорее мне могли их дать.
Мне дадут их скоро, знаю наперед.
Вот и вся афера, завтра новый год».
— Что это? — ужаснулась я.
— Твоя песня. Хорошая песня. Я даже слова записала. Там еще другие куплеты были, но и этого хватает.
— Хватает, — согласилась я. — Бывают же на свете такие дураки…
— Это ты о ком? — ехидно осведомилась Настя.
— И вовсе не о себе. Что я такого сделала? Попеть уже нельзя?
Володя спокойно продолжал:
— Нападение после кино они трактуют не как покушение, а как попытку поговорить с тобой наедине и выяснить, наконец, сколько тебе надо. А недавно ты опять потребовала денег. Ворвалась в столовую ночью, в самый неподходящий момент, и сообщила, что тебе известен их главарь.
— А мне известен их главарь? — загордилась я. — Он кто?
— Ваш врач. Тебе тут же повысили ставку — вручили триста долларов вместо ста, — проинформировал Володя и, подумав, добавил: — Вот и вся афера. Завтра новый год.
Я потрясенно вздохнула.
— Бывает же! Вот на кого не думала! Всех подозревала — и Кошмара, и Объекта, и Тьму Красавцев…
— Нет! — неожиданно завопил Игорь. — Не могу я больше с нею! Не могу!
— Не волнуйся, — нежно погладила его по руке Света, — она ничего такого не говорит. Это просто имена наших поклонников.
— А у нас есть отдельные имена? — осторожно поинтересовался Володя. — Или мы все идем под оптовым названием «аферисты»?
— У вас нет.
— Слава богу!
Облегчение, которое он изобразил, показалось мне несколько преувеличенным — ведь о том, что вторым именем их трио было «импотенты», он, похоже, не знал.
— Можем звать тебя Благодетелем, — предложила я. — Ты наконец объяснил нам, зачем. Без этого я, наверное, до конца дней своих ни о чем другом не могла бы думать.
— Не надо! — поспешил отвергнуть мое предложение Володя. — Меня вполне устраивает имя, данное мне родителями.
Настю волновал иной вопрос.
— А почему они Катю сразу не прикончили? — выразила претензию она.
— По нескольким причинам, — ответил Рома. — Во-первых, они все-таки не убийцы. А во-вторых, они видели, как Катя общалась с нами, а от администрации знали, что мы связаны с милицией. Это заставляло их быть осторожными. Днем вы в основном ходили втроем, а ночами вас охранял Володя. Наших ночных вылазок они, в отличие от вас, не просекли.
Я блаженствовала. Все загадки разгаданы, все просто и понятно. Больше не будет ни долларов, ни покушений. Я нахожусь в привычном состоянии полного безденежья — и насколько это приятнее, чем иметь безумные шальные деньги. И, быть может, моими стараниями на будущий год в Южном лагере нас станут кормить несколько лучше? Конечно, через пару лет опять начнут разворовывать, но хоть какое-то время, наверное, остерегутся? Вот уж, сами вырыли себе яму! Если бы они воровали не столь активно, я была бы менее голодной, не шастала постоянно на кухню и не спугнула глупых воров. Во всем надо соблюдать умеренность — даже в преступлениях. А больше всего радовало меня то, что никому — ни преступникам, ни милиционерам — не удалось испортить мне любимейшую, долгожданнейшую часть года — летний отдых. Скорее наоборот — отдых приобрел особую пикантность. У него имеется только один недостаток — он закончился.
Закончился и мой рассказ о нем. Однако не совсем. Мы вернулись в Ленинград, к повседневным обязанностям и делам. Работа, сизис и многое другое постепенно затянули меня в обычную колею. Пожелтели и опали листья, выпал снег. Снова настал тот тяжкий период, когда кажется, что солнца на свете нет и никогда не было, небо по определению серое, а затянутое грязным льдом море годится лишь для того, чтобы сбрасывать в него производственные отходы. Короче, настала ленинградская зима.
В один из вечеров, придя с работы, я застала маму в весьма нервном состоянии.
— Тебе письмо, — сообщила она. — Странное. По-моему, из суда.
Я с изумлением воззрилась на конверт. Вместо обратного адреса фигурировал адрес Южного лагеря, а вместо имени отправителя — действительно суд. Оригинально! Внутри оказалась повестка. Неужели меня привлекают к суду за вымогательство?
Однако я ошиблась. Повесткой меня извещали, что я привлекаюсь в качестве свидетеля к делу о хищении в особо крупных размерах. И что я обязана такого-то числа (число стояло завтрашнее) явиться по указанному адресу. Сердце мое учащенно забилось. От меня требуют приехать в Южный лагерь! Южный лагерь… Конечно, я бы предпочла отправиться туда летом, однако даже зимой там, наверное, не так хмуро и серо, как у нас? Я ни разу не была зимой на Черном море, но, говорят, в это время года в нем есть особая прелесть. И вообще! Хочу в Южный лагерь! Хочу лета! Что они наделали! Я надеялась потерпеть со своими желаниями до апреля, а они вывели меня из равновесия сейчас!
Тщетно перетрясла я конверт в поисках билета на самолет. Увы — билета не было. И денег на него тоже. Ни у меня, ни в конверте. Я вздохнула.
— Сама понимаешь, мама, ну, куда я поеду? Обойдутся без меня.
— Но тут написано, — дрожащим голосом ответила мама, — вот смотри… мелким шрифтом… вот… «в случае неявки на заседание суда при повторном слушании дела вы будете препровождены в суд под конвоем».
Сладкая мечта заполонила мне душу. Вот счастье-то! За мной приедут и бесплатно отвезут меня в Южный лагерь. Хоть ненадолго. Хоть на денек! И я стала ждать. Но пока — безрезультатно. Я все еще тут. Однако чем дальше, тем больше надеюсь я, что повторное слушанье просто откладывается. И, может быть… может быть, оно откладывается до лета? И вот в июне, когда у меня, как всегда, не будет денег на летний отдых и я, как всегда, буду нервничать и терроризировать всех вокруг, особенно Свету с Игорем и Настю с Ромой, и даже покладистого Володю сумею окончательно доконать, мне придет желанная повестка: «Завтра состоится повторное слушание дела, и вас отвезут в Южный лагерь. Бесплатно. Под конвоем». Ведь надежда умирает последней…
