Он допил свой мартини и, потянувшись через столик, потрепал ее по щеке.
- Я ненадолго. Вернусь и все тебе объясню.
Симмонс позвал официанта, заплатил по счету, заказал бутылку 'Кабернэ' и решительным шагом направился к выходу.
Мужчина, читавший потрепанную книгу за прилавком ювелирного магазина, был тот же: зализанные виски, гладкий, словно полированный лоб, нос в красных прожилках и водянистые, ничего не выражающие глаза. Глаза, а не глаз. И, разумеется, никакой повязки.
Симмонс поздоровался и молча выложил на стойку деньги. Француз пересчитал монеты, вернул сдачу и, достав из сейфа часы, протянул их владельцу. Ощущая на себе его взгляд, Симмонс защелкнул браслет и только тогда поднял голову. Их взгляды встретились. У ювелира по-тигриному сузились зрачки.
'Ну, - сказали глаза Симмонса, - скажи что-нибудь, сволочь!' - 'Что например?' - поинтересовались глаза ювелира. 'Ну хотя бы, куда вы дели беднягу Жюльена?' - 'Ты лучше о себе побеспокойся'. - 'А я и беспокоюсь'. - 'Непохоже. Сидел бы себе дома. И тебе спокойнее, и нам хлопот меньше'. - 'А ты?' - 'Что я?' - 'Дома не сидишь?' - 'Приходится. Работа такая'. - 'Сволочная работа!' - 'Ну, ты, потише! А не то...' - 'Что, а не то?' - 'Живо успокоим!' - 'Я вот сейчас вмажу в тебя, гад, из бластера!'
Правая рука Симмонса сама собой скользнула в карман плаща, и в то же мгновенье ювелир с кошачьей ловкостью нырнул под прилавок. Симмонс отпрянул назад и, не вынимая руки из кармана, спустил предохранитель. В магазине стояла тишина ни звука, ни шороха. Беззвучно покачивался брелок ключа на дверце сейфа. Симмонс осторожно обошел прилавок и заглянул: никого. Какие-то пустые коробки, смятая газета. Ювелир словно в воду канул. Не сводя глаз с прилавка, Симмонс попятился к выходу, не оглядываясь, нащупал дверь левой рукой и ступил на тротуар.
- Я бы мог вызвать полицию... - прозвучало у него над самым ухом. Симмонс стремительно обернулся и чуть не разрядил бластер в стоящего перед ним ювелира. Тот и ухом не повел. Красный двухэтажный автобус зашипел тормозами и выпустил на тротуар целое стадо туристов.
- ...но решил, что это ни к чему. Вы ведь не собираетесь меня ограбить, мсье?
- Где Жюльен? - хрипло выдавил из себя Симмонс.
- Жюльен? - поразился француз. - Вы знаете Жюльена? Откуда?
- Это неважно. Где он?
- Отдыхает на Ривьере. - Ювелир пожал плечами. - Может человек позволить себе отдохнуть хотя бы раз в году?
Опасения оборачивались фарсом. Тигр стремительно линял, превращаясь в добродушно-хитроватого домашнего кота.
- Ладно. - Симмонс взвел предохранитель и вынул руку из кармана. - Простите меня, мсье. Ошибся. С кем не случается.
- Это верно, - охотно согласился француз. - Двадцатый век, знаете ли. Нервы... Что-нибудь передать Жюльену?
- Пусть навестит кузину.
- Непременно передам, мсье.
- До свидания. - Симмонс протянул руку. - И ради бога простите меня за бестактность.
- Чего уж там, - миролюбиво промурлыкал ювелир, пожимая его руку. Ладонь у него была холодная и скользкая, как ледышка. И на указательном пальце поблескивал перстень.
На ужин мадам Ляфарб подала им утку с печеными яблоками.
- Какая прелесть! - захлопала в ладоши Эльсинора и, не удержавшись, чмокнула хозяйку в щеку. Старушка ужасно растрогалась и, сбегав в подвал, вернулась с полным графином яблочного сидра.
- Ты ее потрясла, - заметил Симмонс, наблюдая эту сценку из глубокого кожаного кресла, куда он забрался, чтобы выкурить сигарету перед ужином. - Старушенция прямо-таки рехнулась.
- Вот погоди, - возбужденно блестя глазами, пообещала Эльсинора. - Выучу французский...
- И прости-прощай мужская половина Парижа! - расхохотался Симмонс.
- И твой ювелир-сыщик!
- Видела бы ты, как он улепетывал под прилавок, бедняга!..
Не понимая ни слова, хозяйка умиленными глазами смотрела на молодую парочку. 'Большие дети, - говорила себе мадам Ляфарб. - Не то, что мы, французы. Видать, они там у себя забот не знают!'
- Я уже было совсем его к стенке припер, - со смехом продолжал Симмонс, - перепугал до полусмерти. Пришлось извиняться. На прощанье даже ручки друг другу пожали.
Какая-то смутная догадка серебристой рыбешкой сверкнула в его сознании и скрылась, оставив щемящее чувство тревоги. Он досадливо поморщился. Рыбешка мелькнула снова и, описав стремительный пируэт, скрылась в сумрачных глубинах памяти.
- Чуть не забыла! - добродушное лицо мадам Ляфарб озарила благодарная улыбка. - Спасибо вам за Жюльена.
- Что? - не понял Симмонс.
- Жюльен, говорю, приходил сегодня.
- Жюльен?!.
- А что в этом удивительного? Вы передали мою просьбу, вот он и пришел меня навестить.
- Вы... - Симмонс поперхнулся сигаретным дымом. - Он сам вам это сказал?
- Нет. Но это же само собой разумеется. Разве не так?
- Так, мадам Ляфарб. Все так...
У Симмонса тоскливо защемило под ложечкой. Он уже не сомневался. Он с пронзительной отчетливостью вспомнил перстень на указательном пальце ювелира. Перстень с печаткой в форме трилистника. Точно такой же, как у технического директора Смита.
Конец ужина прошел в общем молчании. К сидру они так и не притронулись.
- Кто-нибудь поднимался в наши комнаты? - спросил Симмонс, вставая из-за стола. Мадам Ляфарб удивленно вскинула брови.
- Я прибиралась в спальне... Вы имеете в виду Жюльена? Нет, он даже в гостиную не входил. Мы поболтали в моей комнате, и он ушел. Правда, он показался мне немного встревоженным. Зато был при деньгах и даже подарил мне соверен.
Она вынула из кошелька золотую монету и, держа двумя пальцами, показала Симмонсу.
- Очень мило с его стороны, не правда ли, мсье Симмонс?
- Очень мило, - повторил Симмонс. Он мог поклясться, что не далее, как сегодня утром этот соверен был щепоткой мусора.
- Я был прав, - сказал он жене, убедившись, что чемоданы никто не открывал. - Пора уносить ноги. И чем быстрее мы это сделаем, тем лучше. Как видишь, те ребята не теряют времени даром.
Эльсинора взглянула на мужа, словно хотела что-то сказать, но промолчала.
- Пояса, - вдруг спохватился Симмонс. - Где наши пояса?!
- Мадам Ляфарб повесила в платяной шкаф.
Он распахнул дверцы шкафа и чертыхнулся.
- Нервы...
Эльсинора опять промолчала.
Симмонс запер входную дверь на два оборота, положил ключ на ночной столик. Потом вынес чемодан на середину комнаты, опустил шторы на окнах и зажег люстру. Щелкнули замки. Снммонс достал сложенный вчетверо коврик из толстого пенопласта, расстелил на полу и поставил на него чемодан. Черные изолированные провода по углам коврика заканчивались тройчатыми вилками. Симмонс поочередно включил их в розетки под панелью, смонтированной в крышке чемодана. Пробеж.плся взглядом по комнате, проверяя, не забыто ли что, заглянул в ванную, в платяной шкаф.
- Пояса, - напомнила Эльсинора.
- Теперь они нам ни к чему. - Он пристально посмотрел на жену, стараясь встретиться с ней взглядом, но она стояла к нему вполоборота, теребя застежку платья. Он подошел к ней и взял за руки.
- Эльсинора.
- Да, Эрнст, - откликнулась она, не поднимая глаз.
- Я понимаю, тебе трудно решиться. И вообще...
