Hо свистел, как уркач, аркан. А ханурик плясал канкан. Заманили силком в капкан, как Букашкина - в хор цыган. Заманили? А ходит слух увели, как последних шлюх. Как уводят публичных дам, чтобы там шагадам магадам. Был приварочек - первый сорт, Умыкнули, ханурик, черт! Где приварочек? Нету. Сперт. А еще говорили - спорт! А было -
два любящих сердца, два нежных предсердья, хотя и не лишенных некоторой сентиментальности, одна пара левых и одна пара правых желудочков, две пары легчайших легких, приближавшихся к среднему весу, два пупочка, сладких и нежных, как руки Лолобриджиды, и это не считая всего остального, а если считать, то получится свежей парной зайчатины 2 раза по 8 кг, или всего 16 кг по 1 р. 29 к. за 1 кг в среднем - итого 2811 г, если перевести в голландские гульдены…
Шагадам, кричу, магадам. Hе отдам! Пятый день по следу лечу, чу - чую мочу. Ничего - все равно доскачу. Ничего - что не по годам. Шагадам, кричу, магадам. Нервы, что ли, отключены? Ветчины хочу, ветчины! Hе морковное е-мое. Hе капустные кочаны. А хочу получить свое. Ветчины хочу, ветчины! Что скрываемся, что темним! Никакой там ни скрымтымным. Ветчины хочу, ветчины небывалой величины! Баллада о зайчике Роуфе, охотничьем сыне Баграте, Чуреке и Чебуреке
(Ф. Искандер)
У злобы - свои законы, у чести свои права. Есть заяц, и есть охотник. Инжир, курага, айва. За рынком у старой хашной сошлись они, аккурат, заяц по имени Роуф и охотничий сын Баграт. Лил на ущелье месяц свой черный венозный свет. И сказал Баграт: - Нэнавижу! и вскинул свой пистолет. И в хашной умолкли споры, когда он привстал в седле. Hо пуля в стволе молчала. Молчала пуля в стволе. Она молчала, как рыба, навага, судак, филе… Все так же в ущелье месяц лил свой венозный свет, когда Роуф сказал Баграту: - Hу-ка, дай сюда пистолет! Когда торжествует дружба, с дороги уходит злость. И бросил Баграт ему пистолет, как бросают собаке кость. Уже текла по горам заря, как течет виноградный сок,
