гильзы из пистолета, высыпала их к себе в карман, а оружие бросила из окна как можно дальше. Потом закрыла окно и потушила керосиновую лампу.
Нужно было поскорее убираться из дома. Я хотела было сесть на попутную машину, но потом передумала, даже не знаю почему. К тому же я далеко не так привлекательна, как Вероника Дэйл. Главное, я не хотела оставлять улик.
– Что же вы сделали?
– Я знала, что мистер Феррел говорил всем, что направляется в отпуск на Северо-Запад. Я села в его машину и добралась на ней до Лас-Вегаса в Неваде. Оттуда я послала телеграмму, подписанную его именем, оставила машину и вернулась в город самолетом. Как ни в чем не бывало отправилась в универмаг. Было уже поздно, но никто на это не обратил внимания, я могу распоряжаться своим временем как хочу и не обязана работать «от» и «до».
В конце дня ко мне подошла Вероника Дэйл с запиской от Эддисона. Я сразу поняла, что это та самая девушка, которая была с мистером Феррелом; видимо, мистер Эддисон был где-то в тех краях и подобрал ее. Я задавала ей вопросы, якобы для того, чтобы выяснить ее пригодность для работы, она рассказала мне о себе и о том, как встретила мистера Эддисона. Вид у нее был самый невинный. Конечно, я дала ей работу. Но меня ужасно злило, как ловко эта маленькая сучка умеет лицемерить.
На следующий день я проходила мимо кабинета мистера Эддисона. Я услышала его разговор с Хенселом и поняла, что эта белокурая стерва задействована в целой системе шантажа, что они намерены выкачивать из мистера Эддисона деньги. Вы знаете, я всегда так восхищалась мистером Эддисоном. А тут вдруг получилось, что я должна предать его из-за такой отвратительной крысы, как Феррел. Может быть, поэтому я так и вела себя, а не только потому, что хотела уничтожить свое признание.
– Продолжайте.
– Я восторгаюсь мистером Эддисоном. Я уважаю его, я думаю, все служащие уважают и любят его. Я решила: если я как можно быстрее повстречаюсь с вами, выдам себя за мать Вероники и оплачу ваши услуги, то этим я дам мистеру Эддисону оружие против шантажа. После этого я намеревалась повидать его и все ему рассказать.
– Продолжайте, пожалуйста.
– Поэтому я и направилась к вам, выдав себя за мать Вероники, и оставила вам чек, чтобы вы могли представить его шантажисту. Мне казалось, что это может нарушить их планы, тем более если Вероника вдруг подумает, что ее мать и в самом деле в городе. Я считала, что вы догадаетесь и все равно увидите, что чек поддельный, но ни Вероника, ни этот шантажист не обнаружат этой подделки.
Мейсон кивнул.
– Я взяла вашу расписку и потом вдруг решила сказать Веронике, что мне все известно, что либо она оставит мистера Эддисона в покое, либо последствия для нее будут самые неприятные. Я так напугала ее, что она решила держаться подальше от мистера Эддисона. Потом мне пришло в голову, что когда найдут труп Феррела, то, скорее всего, решат, что это дело рук Вероники, и то, что мистер Эддисон подобрал ее, – лишь тому подтверждение. Но тут я подумала, что она все равно выкрутится благодаря своей невинной детской наружности. В крайнем случае скажет на суде, что Феррел напал на нее и она, защищаясь, выстрелила в него.
– И что же вы сделали, выйдя из моей конторы?
– Пошла к Веронике. В отеле ее еще не было. Понимаете, мистер Мейсон, я совсем не знала, что делать с этими шестью гильзами, которые остались у меня в кармане. Ума не могла приложить, а они просто жгли мне карман. Я буквально дрожала от страха. Ведь это же прямая улика. Тут мне пришла в голову хорошая мысль. Я пришла в отель, нашла комнату Вероники и попыталась открыть дверь. Дверь была заперта, но на этаже оказалась горничная, я сказала ей, что я мать Вероники, показала расписку с вашей подписью, и она, выслушав мой рассказ, увидав вашу подпись и получив доллар чаевых, открыла дверь и впустила меня в комнату. Гильзы я положила на самое дно сумки Вероники, я не думала, что она найдет их. Мне осталось лишь умыть руки и ждать, что будет. Я была уверена, что полиция все равно заинтересуется Вероникой, осмотрит ее вещи, найдет гильзы и Вероника сядет на скамью подсудимых.
– Но, – сказал Мейсон, – Вероника сама нашла их, поняла, чем это пахнет, и подбросила гильзы в комнату моего секретаря.
– Неужели? – удивилась Миртл Нортрап. – И как только эта девчонка…
– Оставьте ее в покое. У вас своих забот хватает, – посоветовал Мейсон.
– Вы правы.
Мейсон поднялся, подошел к телефону, набрал номер:
– Управление полиции? Срочный вызов…
Пол Дрейк вздохнул, тоже встал со своего места, направился к столу и налил себе чашку кофе.
Глава 21
Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк стояли за столиком в закусочной.
Мейсон добавил себе в кофе сливок, положил сахар и устало сказал:
– Это все из-за удобной для полиции версии, Пол. Противоречия были видны невооруженным глазом, но, считая, что стреляли снаружи, я просто проходил мимо них, игнорируя даже важнейшие моменты.
– А именно?
– Да ты почти все знаешь. Первое: женщина, приходившая ко мне, не была матерью Вероники, но она знала факты, которые ей могла сообщить только Вероника. Я решил, что ее приход связан с другим действующим лицом – с Эддисоном, что она приходила не ради Вероники, а ради Эддисона. Тогда это должна была быть какая-нибудь преданная ему служащая универмага. Кто именно? Судя по тому, как быстро она разузнала все о Веронике, – только служащая отдела кадров.
Второе: я понял, что поездка Феррела на рыбалку – обман. Важно и то, что и Феррел, и начальница отдела кадров Миртл Нортрап отбыли в отпуск одновременно и одновременно должны были вернуться к собранию акционеров. Я понял всю опасность этого для Эддисона, сообразил, что он мог потерять контроль над компанией, особенно когда он сказал мне о своей борьбе за власть с Феррелом, сознался, что ненавидит Феррела, так же как и тот его. Но Эддисон вовсе не тот человек, который станет из-за контроля над компанией вести закулисные махинации со служащими-акционерами. А Феррел, как я понял, мог пойти на это. Правда, тут я не усматривал никакой связи с убийством. Да ее и не было, и тем не менее я искал ее, а почему? Да потому, что клюнул на версию полиции, будто стреляли с улицы. Вот что значит ложная посылка.
– Это уж точно, – задумчиво сказала Делла Стрит. – Ведь, как и Феррел, Эддисон заблуждался насчет своей простушки. В каком волнении он звонил нам, когда она оказалась в тюрьме. А ведь для полиции было, должно быть, не так просто упрятать девственницу за бродяжничество.
– Так же непросто, как для Эддисона превратить бродяжку в девственницу, – сказал, усмехаясь, Мейсон.
