– Вы что же, стало быть, считаете – эту собачку из России притащили? – съязвил я, забыв, что с юмором у Старика слабовато.
– Разумеется, нет, – сухо ответил он. – Но кто-то мог набрести на туже мысль. Где, говорите, вы видели собаку?
– Шоссе Леон – Гренобль, поворот на Ла-Грив.
– А вы не думаете?.. – начал он.
– Думаю, – согласился я. – Неплохо бы там поспрошать. Только на мне повисли ребята из местной полиции. Вы не можете меня от них избавить?
– Сейчас позвоню в Гренобль.
– Вот и чудесно. Буду держать вас в курсе.
– Я на это рассчитываю, – с достоинством обронил он, вешая трубку.
Я тоже швырнул свою на рычаг. Через минуту раздался звонок. После короткого разговора мой лейтенант, став донельзя почтительным, объявил, что и сам он, и его бойскауты полностью к моим услугам и ждут не дождутся распоряжений.
Я объяснил ему, что требуется самая малость – поскорее доставить меня в гостиницу, поскольку я в силу обстоятельств остался без колес. Там я надеялся раздобыть что-нибудь подходящее, не сомневаясь, что Дюбон меня в беде не оставит.
Дюбон, если вы еще не забыли, – хозяин гостиницы и мой старый друг. Личность, надо сказать, довольно своеобразная – кем-кем, а пай-мальчиком его уж точно не назовешь. Я, правда, так и не смог понять, чего его вдруг потянуло в эту коробку, но в его биографии и не такие зигзаги случались. Для начала он закончил Лионскую консерваторию по классу органа и даже успел стать лауреатом какого-то конкурса. Но тут началась война, и парня потянуло на подвиги. Он был одним из первых французов, перешедших Рейн, за что и получил в петлицу ленточку Почетного легиона. Стоит ему куда-нибудь войти – женщины ложатся штабелем, а если кому из мужчин это не нравится – он отправляет беднягу в окно, не затрудняясь тем, чтобы его открыть, и не беспокоясь о том, на каком этаже находится.
Час спустя я с большой помпой причалил к его коробке со жратвой. Дюбон играл в белот с моим соседом-профессором и, как водится, выигрывал.
– У тебя найдется пара секунд? – шепнул я. Он швырнул на ковер свой выигрыш и потащил меня в угол зала.
– Представь себе... – начал я.
– Знаю, знаю, – отмахнулся он. – Из-за тебя я потерял двух клиентов.
– Ты в курсе? – удивился я. – Откуда?
– Сорока на хвосте принесла, – ухмыльнулся Дюбон. – Ну, еще поставщик подкинул кое-какие подробности. Кстати, из-за меня можешь не переживать: потеряв эту парочку, я приобрел прорву новых. Люди – они что мухи: на падаль стаями слетаются. Я с утра поставщиков обзваниваю – припасов не хватает. Между прочим, а как это у тебя так лихо получилось? Ты что, в своей тачке бенгальские огни перевозил?
Я изложил ему историю с собакой.
– Обидно, – вздохнул Дюбон. – Староват я стал для таких дел. Так и скисну тут, в этом отеле.
– Ничего, у тебя тут тоже развлечений хватает, – утешил я его. – Только смотри, приятель, личная просьба: рот на замок.
– Ты же знаешь – могила болтливее меня, – снова вздохнул он. – На ней все-таки что-нибудь да написано. Слушай, а ты сам-то хоть что-нибудь понимаешь в этой истории? У нас ведь, знаешь, собаки, начиненные взрывчаткой, на дорогах не каждый день бегают. Я так соображаю, что повезло тому парнишке, которому она предназначалась. Вместо него она досталась на ужин одному моему приятелю. Ты его знаешь, вроде бы, – Сан-Антонио его зовут. Ей-богу, старик, ни с кем больше таких фокусов не случается – только с тобой!
– Кончай причитать, – оборвал я его. – Мне тачка нужна. Можешь помочь? Хочу прокатиться в этот чертов Ла-Грив.
Он задумчиво поскреб бритую макушку.
– Ну, если не боишься выглядеть не вполне элегантно – так и быть, дам тебе мой джип. Не карета, конечно, но четыре колеса есть. И все ведущие.
– Заметано.
Мы вышли на стоянку.
– Вон она, – кивнул Дюбон. – Бак полон. Только постарайся не отправить за облака хоть эту. У меня к ней слабость – уж больно подходит по размеру к моему скелету.
Я было решил тут же и отчалить, но желудок категорически запротестовал. Он кричал от голода, как ласточка перед бурей.
Я поделился с Дюбоном этим ценным наблюдением.
– А как же! – согласился он, – Перед выходом на дело непременно надо пожрать, уж я-то знаю. Пустой живот годится только на барабан. Скажи там повару, пусть поджарит еще одного цыпленка-кэрри. Говорят, английская королева его одобряет.
Я тоже. У этой птички есть одна замечательная особенность – она чертовски возбуждает жажду.
Глава 3
У Дюбона для мужских глоток всегда найдется глоток «Памара». Не знаю, где он добывает это пойло, но делает его отнюдь не кооператив водолазов с альпийских вершин, могу вас уверить. Нектар. Уничтожив на пару литра три, мы и на сей раз пришли к единодушному мнению, что жизнь стоит прожить. Потом посмотрели на часы и решили повторить.
– Куда ты попрешься в такую пору? – заметил Дюбон. – На место приедешь аккурат среди ночи, все двери будут закрыты. Поселяне, знаешь ли, в это время тоже имеют обыкновение дрыхнуть.
– Ерунда, – после минутного раздумья возразил я. – Тебе никто не говорил, что крестьяне спят вполглаза? Они боятся, что кто-нибудь подожжет их амбар. А если я появлюсь у них среди ночи, это может оказаться очень даже небесполезно. Психологический шок делает людей разговорчивыми. Понял?
– Тебе судить – ты у нас в этих вопросах специалист. Только сдается мне, что ты попусту ударился в поэзию, приписывая этим буйволам наличие психологии. Им это не присуще.
Я объявил, что не разделяю его пессимизма, и мы простились, торжественно пожав друг другу руки.
По альпийским дорогам я несся со скоростью, которой позавидовал бы сам доблестный Фанжио. Ночь была полна зыбких, мигающих огней от автомобильных фар. Наличествовала и луна – на сей раз она решила поиграть в японский флаг и по такому случаю была кругла, как биллиардный шар. Погода, как вы уже поняли, была отличная и навевала поэтические образы. Я молнией проскочил Гренобль, потом Вуарон и прибыл на место в рекордный срок.
Управлять джипом Дюбона – сплошное удовольствие. В Ла-Грив я влетел на скорости сто километров в час.
Для здешних горных краев местечко довольно плоское. Весь городок – ряд унылых домиков вдоль шоссе. Я быстро нашел поворот, где прикончил раненую собаку, – оказалось, это в двух шагах от бистро, обозначенного пыльной витриной с двумя бутылками неизвестного предназначения и рекламой кока- колы.
Почему бы мне сразу не приступить к делу? В распивочных обычно обо всем хоть что-нибудь да знают.
Приближаюсь и барабаню в ставни, закрывающие стеклянную дверь.
Спустя минуту я все еще слышу шум только собственного дыхания. Повторяю эксперимент, и – ура! – одно из окон первого этажа освещается. За мутным стеклом обозначаются расплывчатые контуры лица – по всей видимости, человеческого, ибо хриплый женский голос задает традиционный вопрос: «Кто там?» Отвечаю магическим словом «полиция». – Господи, – бормочет женщина.
Главные слова сказаны. Через минуту дверь открывается.
– Вы хозяйка бистро? – осведомляюсь я.
– Да.
Она моргает глазами. Щеки ее свисают двумя дряблыми складками. Халат она как будто нашла на
