— Уж не хотите ли вы, чтобы я взбивал им подушки и рассказал интересную сказочку на ночь? — спросил шериф ехидно. — Или, может, оставить дверь камеры незапертой, чтобы они могли пойти погулять?
Вместо того чтобы обидеться, пожилой судья озорно подмигнул и засмеялся:
— Посмейте только заговорить со мной в таком духе завтра в суде, Джордж. Вы окажетесь в вашей собственной камере за оскорбление суда, прежде чем поймёте, что произошло.
— Скорее всего, твой молоток обрушится ему на голову, Нелс, — захихикал мэр, вызвав своим замечанием вспышку одобрительного смеха у присутствующих.
А вот Моргану было не до смеха. Он надеялся, что по прибытии в Додж найдётся кто-нибудь достаточно разумный, кто поймёт нелепость выдвинутых против него обвинений. Однако с каждой минутой дело принимало всё более серьёзный оборот, особенно учитывая судью Свенсона, рвущегося вынести приговор и проявляющего в то же время доброту и внимание к обвиняемым ради соблюдения приличий и нескольких дюжин лишних голосов на предстоящих выборах. Справедливый процесс? Скорее фарс — это предположение будет вернее. Пародия на правосудие.
Морган повёл взглядом по лицам в толпе, надеясь увидеть среди них Дрейка. Его друг, вероятно, находился в настоящее время на полпути к Техасу, преследуя убегающих бандитов. Бог знает, насколько ему повезёт в поимке кого-нибудь из них и когда он снова объявиться в Додже. Тем временем, если только не произойдёт какое-нибудь чудо, Моргану оставалось жить около суток. Скорее всего, он будет мёртв и погребён, прежде чем появится Дрейк, чтобы свидетельствовать о его невиновности и получить его останки.
Наконец взгляд Моргана упал на знакомое лицо. Хетер Блэйр-Бёрнс стояла на верхней ступеньке вагона со своей возлюбленной дворняжкой на руках. Она выглядела несчастной и растерянной от происходящих событий. Очевидно, она никогда не видела линчующую толпу в действии.
В этот момент к ней приблизился какой-то высокий, рыжеватый, крепкий человек. Хотя Морган не мог слышать, о чём они говорили, он увидел, как Хетер вежливо кивнула. Лицо мужчины расплылось в широкой улыбке. Насторожённость на лице Хетер сменилась выражением полной растерянности, когда он сгрёб её своими крепкими руками вместе с собакой и вещами и закружил вокруг себя. К тому времени, когда Хетер снова оказалась на ногах, она обнаружила, что шляпка потеряна, платье сбилось набок и из под него виднеется несколько дюймов нижней юбки, а Пиддлс вцепился зубами в жилет её отца.
ГЛАВА 5
Когда мир вокруг неё перестал вращаться, Хетер взглянула в искрящиеся смехом глаза того, кто явился причиной её появления на свет. Он был почти на фут выше её, крепкого телосложения, с густой шапкой седых волос с проблесками огненно-рыжего цвета, характерного для его причёски в дни молодости. С ворчащим псом, вцепившимся ему в грудь, широко улыбаясь, раздув щеки и сверкая голубыми глазами, он показался Хетер походим на весёлого великана.
Спокойно освободившись от собаки, он вернул её Хетер.
— Посмотрите на неё! — воскликнул он с восхищённым удивлением. — Да ты превратилась в настоящую красавицу, точь-в-точь как твоя мама в молодости. Ничего общего с той сморщенной крошкой, которую я когда-то держал на руках, — добавил он с улыбкой.
— Спасибо, мистер Бёрнс, — ответила она холодно, проглотив вопросы, вертевшиеся у неё на языке. Не оставил ли он их с матерью только из-за того, что она была такой непривлекательной в младенчестве? Может быть, он взглянул на неё, маленькую, один только раз и, решив, что её внешность не удовлетворяет его ожиданий, убежал в горы, вернее, в прерии? Неужели в его исчезновении была виновата только она? Может, если бы она была мальчиком, сыном, он остался бы?
Лицо Ангуса Бёрнса затуманилось.
— Послушай-ка, что это за «мистер Бёрнс»? Я твой папа, девочка. Я понимаю, что должно пройти какое-то время, пока ты привыкнешь ко мне, поэтому ты могла бы называть меня Ангусом или, как я известен большинству в этом городе, Гасом. Выбирай, что тебе больше нравится.
— Думаю, Ангус меня устроит. Так вас называет моя мать.
Ангус недоверчиво фыркнул:
— Я удивлён, что она не вычеркнула меня из своей памяти с той минуты, когда за мной захлопнулась дверь.
— Я уверена, она с удовольствием сделала бы это, — согласилась Хетер. — Дедушка. и бабушка забыли о вас безо всяких усилий.
— Не сомневаюсь, — мрачно пробормотал Ангус. В следующую минуту лицо его посветлело. — Пошли, дочка. Давай соберём твои чемоданы, посмотрим город, и я покажу, где ты будешь жить в течение следующих нескольких недель. Додж все ещё шумный, не обустроенный городишко, но гораздо более цивилизованный, чем был несколько лет назад. Я думаю, он понравится тебе, когда ты узнаешь его получше, познакомишься с моими друзьями и ещё кое с кем.
Хетер пошла следом за отцом, и первые впечатления вызвали у неё сомнения в том, что радужные предсказания Ангуса сбудутся. На первый взгляд Додж-Сити, небольшой пограничный городок, не был ничем примечателен, за исключением, пожалуй, полного отсутствия красоты. Не мощёные улицы были испещрены глубокими колеями полузастывшей грязи в несколько дюймов глубиной. Все здания были запущенны, в основном тускло-коричневого цвета, потрёпанные непогодами, некоторые были такими покосившимися, что казалось, вот-вот завалятся от лёгкого дуновения ветра.
В центре города не было ни одного дерева или травинки. Вместо вымощенных тротуаров, имеющихся в большинстве цивилизованных мест, в этом жалком подобии города были деревянные мостки, устроенные только перед магазинами. На некоторых перекрёстках были сделаны переходы из досок, но в основном люди брели по щиколотку в грязи, чтобы просто перебраться с одной стороны улицы на другую.
Проходя мимо различных заведений, Хетер отметила про себя, как мало здесь магазинов дамской одежды, чайных, кондитерских, антикварных и ювелирных магазинов и нет ни одного отделения банка. Мелкие магазинчики гордо именовались универмага-ми. Однако в глаза бросалось обилие ресторанов, аптек, танцзалов, бильярдных; были даже пара картинных галерей и оперный театр. Им встретилось также много баров и салунов, при виде которых Хетер нахмурилась с отвращением и растерянностью.
— Мистер… э-э-э… Ангус, — сказала она, — я удивлена, что здесь есть заведения, которые, судя по всему, процветают, несмотря на то, что, как мне известно, продажа крепких спиртных напитков запрещена в штате Канзас уже в течение двух лет.
— Мы не очень считаемся с этим здесь, в Додже, — сообщил Ангус с лукавой улыбкой. — Мэр Вебстер не советуется обычно с губернатором, как ему управлять городом.
— Очень жаль. Лично я верю в полное запрещение подобных заведений и горжусь тем, что являюсь членом Бостонского общества трезвости.
Шаги Ангуса стали менее уверенными, улыбка исчезла с его лица.
— Зная бабушку Блэйр, я этому не удивляюсь. — Он вздохнул, и его шаги опять стали твёрдыми, хотя теперь он шёл медленнее. — Ну что ж, на это я не стал бы особенно надеяться.
— На что надеяться?
— Ты скоро узнаешь, девочка. — Он говорил с шотландским акцентом, слегка растягивая гласные, поэтому слово «девочка» у него получалось как «деевоочкаа».
Пройдя ещё полквартала, Ангус остановился и указал на противоположную сторону улицы.
— Мы перейдём здесь, — сказал он. — Вон наш дом. Иди осторожно, эти доски могут быть скользкими.
Пока они пропускали фургон и двух всадников, Хетер с интересом разглядывала кирпичное здание, на верхней части фасада которого висела вывеска: «Галерея и Гурди Гаса».
— Я знаю, что такое галерея, но что такое «гурди»? — вежливо осведомилась она.
— А, ну, видишь ли, это сокращённо от «хурди-гурди», — ответил он без прежней решительности в голосе.
— «Хурди-гурди»? — повторила она. — Не думаю, что я слышала это слово раньше.
Ангус проворчал что-то, но она не расслышала, а прежде чем Хетер успела задать ему следующий вопрос, ей потребовалось все её внимание, чтобы удержаться на покрытой грязью доске. Все ещё пытаясь отряхнуть комья грязи со своей обуви, она прошла за Ангусом через двусторонние двери в затемнённый зал
