был жив! Что он платил их долги! Буквально поддерживал крышу над их головами, поставлял пищу на их стол. Это не поддавалось пониманию.
— Этого не может быть! — снова и снова повторяла ошеломлённая Бетси. — Ангус умер много лет назад, да и потом, у него никогда не было таких денег. И почему отец и мать скрывали это от меня? Почему они допустили, чтобы я считала его мёртвым все эти годы, когда на самом деле он был жив?
— Возможно, они считали это более соответствующим сложившимся в то время обстоятельствам. Ведь ваш брак с мистером Бёрнсом был аннулирован, — высказал предположение мистер Райс.
— Но как в таком случае могла мама принять его поддержку и не сказать мне ни слова! Я просто не могу этого понять.
— Я тоже не могу понять, — вступила в разговор Хетер. — Может быть, это другой Ангус Бёрнс или, если это тот самый, то, может быть, он оставил после своей смерти наследство, деньги из которого регулярно переводились на наш счёт?
— Нет, твой отец был беден, как церковная мышь. Это уж я знаю наверняка, — волнуясь, говорила Бетси. — Без сомнения, очаровательный, но за душой — ни гроша.
В разговор снова вмешался адвокат:
— Насколько мне известно, мистер Бёрнс жив и здоров. Деньги переводятся регулярно первого числа каждого месяца из Додж-Сити, и ваш бостонский банк посылает ему подтверждения о поступлении денег.
— Ну что ж, существует только один способ разобраться в этом, мама. Ты должна написать этому человеку и выяснить, кто он и почему посылает нам деньги, — предложила Хетер.
Бетси в растерянности посмотрела на неё, а затем внезапно слабо улыбнулась:
— Да хранит нас Господь, если всё это — результат какой-то чудовищной ошибки и он перестанет посылать нам деньги, дочка, мы окажемся на улице! — Она с минуту помолчала и добавила почти игриво:— Слава Богу, если это наш Ангус, после всех этих лет вернувшийся с того света!
Началась странная, натянутая переписка, во время которой выяснилось, что это тот самый Ангус. Он ответил им холодным, официальным письмом, в котором заверял, что будет продолжать поддерживать их обеих. Единственное, о чём он просил, так это чтобы его бывшая жена время от времени присылала ему весточку об успехах их дочери. И тогда Бетси впервые предложила Хетер написать Ангусу самой.
Хетер перепугалась:
— Мама, я не могу! Я не знаю, о чём писать. Ведь я даже нашего бакалейщика знаю лучше.
— А ты не думаешь, что сейчас самое время познакомиться с ним? Ведь как бы там ни было, он твой отец.
— Правда? — враждебно возразила Хетер. — Если это так, то почему же почти в течение восемнадцати лет он не прислал нам ни одного письма? Даже простой открытки на Рождество'? А ведь мы для него не посторонние. Как же ты можешь предлагать написать ему, после того как он покинул нас?
— Возможно, он сожалеет о том, что когда-то ушёл от нас и не может видеть, какой ты стала красавицей, — предположила Бетси с печальным выражением лица. — Он пропустил так много — все твоё детство. Напиши ему, дорогая. Расскажи о себе, поделись своими планами о замужестве. Мы должны сделать хотя бы это — ведь мы в долгу перед ним за то, что все эти годы он бескорыстно поддерживал нас, не требуя ничего взамен.
— Ну, хорошо! Но я не стану приглашать его на свадьбу, мама. Ты всегда все прощаешь, но я не могу так поступить.
Всего одно проклятое письмо человеку, которому она была обязана своим появлением на свет, — и все тут же пошло наперекосяк. Не успела Хетер опомниться, как мать стала уговаривать её отложить до конца лета вечеринку, посвящённую помолвке, и принять предложение Ангуса навестить его в Додж-Сити. После долгих споров Хетер нехотя согласилась, отчасти потому, что ей было любопытно увидеть своего отца, отчасти из опасения, что Ангус может прекратить посылать им деньги, если она откажется приехать.
— Поедем вместе, мама, — упрашивала Хетер. — Ты хотя бы знаешь, как он выглядит, и мне не придётся разыскивать своего отца среди толпы мужчин на вокзале.
— Ангус не звал меня, да я все равно и не поехала бы. Наверное, вы оба будете чувствовать себя неловко, но если поеду я, то будет ещё хуже. Как знать, может, твой отец давно уже женился во второй раз и у него шестеро детей. Нет, Хетер, ты должна сама познакомиться с отцом, а он с тобой. У меня нет никакого желания вмешиваться в ваши отношения или через столько лет бередить старые сердечные раны.
— Тем не менее ты считаешь, что я должна встретиться с мужчиной, который покинул меня почти в тот самый момент, когда я появилась на свет! О, почему у Ангуса Бёрнса не хватило ума умереть? Как смеет он теперь вторгаться в мою жизнь? Это просто несправедливо!
Однако, несмотря ни на что, сейчас она находилась в поезде, идущем в Додж-Сити. Её помолвка с Лайлом была на время отложена. Привычный для неё мир перевернулся вверх тормашками. Она настолько запуталась и изнервничалась, что вообразила даже, будто её притягивает к этому ужасному Моргану Стоуну. Боже милосердный! Что ещё могло случиться с нею, чтобы усложнить и без того запутанную ситуацию!
ГЛАВА 3
Морган совершал обход вагонов, проверяя, нет ли где чего подозрительного. Удостоверившись, что всё в порядке, он расположился в вагоне для курения и заказал выпивку для себя и вскоре присоединившегося Дрейка, сказавшего, что на его половине состава также всё в норме.
— Похоже, нам предстоит довольно спокойная ночь, — заметил Дрейк. — Может быть, наши бандиты уже украли всё, что им надо, и решили сделать перерыв.
— Я бы особенно на это не надеялся, — ответил Морган. Один ус у него насмешливо загнулся кверху. — Судя по всему, наши неуловимые грабители являются коллекционерами дефектных монет, возвращаемых на монетный двор для переплавки, а их в настоящее время в почтовом вагоне несколько мешков. Кроме того, у меня все тело словно зудит, и я никак не могу успокоиться, а это подсказывает мне, что нам не следует ослаблять бдительности.
Дрейк захихикал:
— Этот твой «зуд» или как ты там его называешь, возможно, является следствием твоего общения с рыжей кобылицей, которая заставила тебя плясать вокруг неё подобно призовому жеребцу.
— Ха! — усмехнулся Морган. — Она так сильно крутит своим пышным хвостом, что ни один уважающий себя самец к ней и близко не подойдёт.
Дрейк приподнял брови в притворной тревоге.
— Ты хочешь сказать, что она тебя не заинтересовала? В таком случае лучше проверь свой пульс, потому что ты либо мёртв, либо рехнулся.
Морган улыбнулся:
— Нет, она, конечно, очень соблазнительная дамочка, но слишком воображает о себе, прямо-таки до смешного. Тем не менее, очень забавно смотреть, как она жадно захватывает наживку, и трудно удержаться от того, чтобы не подбросить ей ещё. Она просто напрашивается, чтобы её подразнили.
Спустя некоторое время, забрав свой чемодан, Морган вернулся в вагон первого класса и обнаружил, что за время его отсутствия кондуктор переделал сиденья в спальные полки. Все пассажиры, за исключением его восхитительной попутчицы, уже удалились в свои уютно занавешенные на ночь отделения. Увидев Хетер, Морган подумал, что его сравнение с кобылой-вертихвосткой неожиданно оказалось не лишённым смысла. Очевидно, она что-то искала под низкой полкой, потому что лежала на животе, засунув голову и плечи под кровать и извиваясь всем телом. Зад её был вздёрнут самым соблазнительным образом, и с каждым новым движением туго обтянувшая его ночная рубашка задиралась все выше.
Широко улыбаясь, Морган молча прошёл к своей полке, опёрся о неё плечом и громко прошептал:
— Вы знаете, Бостон, главный недостаток игры в «страуса» заключается в том, что, пока вы остаётесь в неведении о приближающейся опасности, ваш зад является очень привлекательной мишенью.
Хетер испуганно вздрогнула и ударилась головой о кровать. Морган не был уверен, кто так раздражённо заворчал — она или её противная собачонка, немедленно высунувшая морду между постельными занавесками, обнажив острые зубы и угрожая неожиданно возникшей помехе. Морган ответно заворчал на собаку. При этом брови его поднимались вместе с подолом рубашки Хетер все выше, пока та, пятясь на четвереньках, выползала между полками.
