«Сосчитай»
«Остерегайся четверки. Четыре — это смерть»
— Я слышал, что ты была на свидании с Трубой Келп. Вы двое планируете строительство своей палатки в ближайшее время?
Дворецки думал, что у него может развиваться клаустрофобия. Ему определенно казалось, что стены приближаются. И то, что коридор, в котором он согнулся, был построен для людей размера в половину его, совсем не помогало. Единственным местом, в котором он мог встать прямо был спортзал и он не был тем местом, где он сможет сделать личный звонок, поскольку его младшая сестра, вероятно, решила сбить спесь со слоноподобного пикси в данный момент, с поддержкой собравшейся толпы пациентов и медиков, которые скоро будут обожать Нефритовую Принцессу.
Дворецки скользнул вниз присев и вытащил телефон Артемиса.
«Может, нет сети», — с надеждой подумал он.
Но она была. Четыре деления. Артемис включил в своём телефоне доступ ко всем возможным сетям, в том числе военной и сети волшебного народца. Надо быть на Луне, чтобы телефон Артемиса не поймал сеть.
«Ладно. Прекрати откладывать. Звони»
Дворецки прокрутил контакты и выбрал мобильный телефон Ангелины Фаул. Потребовалось несколько секунд, чтобы связаться, пока вызов прошел через Гавань до спутника и в Ирландию, и когда звонок был сделан, раздался тройной звуковой сигнал.
«Может быть она спит»
Но Ангелина взяла на втором гудке.
— Артемис? Где ты? Почему ты не звонил?
— Нет, миссис Фаул. Это Дворецки.
Ангелина поняла, что Дворецки звонил ей с телефона Артемиса, и естественно сделала худшие выводы.
— О мой бог! Он мертв, да? Я не должна была позволять ему ехать.
— Нет, нет. Артемис в порядке, — поспешно сказал Дворецки, — на нем ни царапины.
Ангелина плакала в телефон.
— Слава богу. Я бы винила себя. Пятнадцатилетний уехал чтобы спасти мир с волшебным народцем. О чем я думала? Теперь, все. Конец. Отныне нормальная жизнь.
«Я даже не помню нормальной жизни», — думал Дворецки.
— Я могу поговорить с ним?
«Пошло-поехало».
— На данный момент нет. Он… Эээ… под снотворным.
— Снотворное! Ты сказал, что он не пострадал, Дворецки. Ты только что сказал, что на нем ни царапины.
Дворецки поморщился.
— На нем действительно ни царапины. Снаружи.
Дворецки поклялся, что слышал, как Ангелина Фаул дымилась.
— Что это должно означать? У тебя старческий психоз? Артемис болен или нет?
Дворецки предпочел бы быть осажденным командой полицейского спецназа, чем докладывать эту новость, поэтому он подбирал слова очень осторожно.
— У Артемиса развилось заболевание, психическое заболевание. Это немного похоже на обсессивно- компульсивное расстройство.
— О нет, — сказала Ангелина, и на мгновение Дворецки показалось, что она уронила телефон, но он услышал ее дыхание, быстрое и поверхностное.
— С этим можно бороться, — сказал он, — мы едем с ним в клинику прямо сейчас. Лучшую клинику, что имеет волшебный народ. Он абсолютно вне опасности.
— Я хочу увидеть его.
— Увидите. Они посылают кого-то за вами, — на самом деле это было не так, но он поклялся, что так и будет через секунду, после того как повесил трубку, — а что насчет близнецов?
— Няня может остаться на ночь. Отец Артемиса в Сан-Пауло, на саммите. Я должна рассказать ему обо всем.
— Нет, — поспешно сказал Дворецки, — не принимайте это решение сейчас. Поговорите с Артемисом в первую очередь.
— О-он узнает меня?
— Конечно, узнает, — ответил Дворецки.
— Хорошо Дворецки. Я соберу вещи сейчас. Скажи, чтобы мне позвонили, когда будут в десяти минутах от меня.
— Так и сделаю.
— И, Дворецки?
— Да миссис Фаул?
— Смотри за моим мальчиком, пока я не прибуду. Семья — это все, ты же знаешь.
— Я знаю миссис Фаул. Хорошо.
Связь прервалась, и фотография Ангелины Фаул исчезла с маленького экрана.
«Семья — это все», — думал Дворецки. «Если ты везунчик».
Мульч просунул голову в дверь, некоторая вязкая жидкость капала с бороды в ловушку которой, казалось, попали целые репы. Его лоб был покрыт ярко-синим гелем против ожогов.
— Эй, телохранитель. Сходи лучше в спорт зал. Этот парень, гигантский пикси, убивает твою сестру.
— Правда? — сказал Дворецки не убежденно.
— Правда. Джульетта кажется сама не своя. Она не может уложить вместе два движения. Это жалкое зрелище, правда. Все делают ставки против нее.
— Ясно, — сказал Дворецки, выпрямляясь настолько, насколько может в тесном пространстве.
Мульч удержал дверь.
— Будет очень интересно, когда ты покажешься чтобы помочь.
Дворецки усмехнулся.
— Я не буду помогать. Я просто хочу быть там, когда она перестанет притворяться.
— А, — произнес Мульч, понимание расцвело на его лице, — так что, я должен перевести свои ставки на Джульетту?
— Определенно должен, — сказал Дворецки и загромыхал по коридору, обходя лужу репового супа.
