Ланниец удовлетворенно кивнул и отпустил безвольную ладонь. Забрал подорожную из мелко дрожащих рук, после чего снова выпрямился, коротким знаком велел молодым подопечным уходить и, только убедившись, что те благополучно миновали ворота, тронулся сам. Он неторопливо миновал непонимающе переглядывающихся стражников, с удовольствием вдохнул свежий воздух, которого так не хватало в городе. А оказавшись за официально признанными границами Аккмала, вдруг обернулся и с усмешкой бросил назад тяжелый золотой кругляш - плату за проезд, о которой оцепеневший начальник караула напрочь позабыл. Впрочем, если бы даже и вспомнил, то все равно не рискнул бы потребовать, потому что до сих пор не мог отойти от мимолетного шока: этот странный чужак одним взглядом сумел выбить его из колеи. Напугал так, как никто и никогда в жизни, превратил мышцы в дряблые тряпки, а крепкую кисть чуть не перемолол своими железными пальцами. Да и то, как он двигался, казалось невозможным - слишком быстро для живого человека. И слишком страшно.
Золотой тихо просвистел, с глухим стуком упав в дорожную пыль, отчего немолодой страж чуть вздрогнул и смог, наконец, пошевелиться. А потом еще долго смотрел вслед странной троице, силясь отыскать сбежавшее в пятки сердце.
Надо признать, довольно скоро ему это удалось, однако еще несколько томительных минут он не мог заставить себя подобрать проклятую монету, будто та была не из золота и не превышала необходимую плату в несколько десятков раз, а выглядела злобным выходцем из Нижнего Мира и готовилась вот-вот его сожрать.
Лишь ценой немалых усилий, в конце концов, он переборол нелепые сомнения, нагнулся и подхватил- таки дурацкую деньгу, машинально отирая ее от пыли. Но затем случайно взглянул на чеканку, снова замер, затем издал какой-то невнятный звук, больше похожий на стон, и вдруг обессилено опустился на землю, словно из тела кто-то разом вынул все кости.
Он никогда прежде не видел ничего подобного, потому что деньги в Интарисе всегда выглядели одинаково - с благородным профилем Его Величества на одной из сторон. Так, как повелел еще король Миррд много веков назад. Эльфы чаще всего пользовались изображением своих любимых рун, а гномы и вовсе отделывались размытыми очертаниями Лунных Гор. Но сейчас с новенькой золотой монеты на оторопевшего стража с ухмылкой смотрела здоровенная зверюга, которую лишь с большой натяжкой можно было назвать собакой. Наглая, явно агрессивная и поистине жуткая скотина, способная раздробить своими громадными зубищами даже стальные прутья. Вернее, не совсем собака, а очень даже Пес. Хищный, непокорный, смертельно опасный. Дикий. Одним словом, бестия. Настоящее чудовище.
И оно крепко сжимало в зубах искрящуюся Огнем семилучевую звезду.
- Глава 1 - Зачем ты это сделал? - проворчал юноша, едва славный город Аккмал скрылся из глаз, а вымощенная каменными плитами дорога уступила место хорошо укатанной земляной насыпи.
Рыжеволосый повел широкими плечами и делано зевнул, незаметно посматривая за окрестностями.
- Что именно сделал?
- Отдал им монету Стражей! Их не так много, чтобы разбрасываться на воротах и там, где не следует! Нам было велено не привлекать внимания!
- Гм… - кашлянул ланниец. - Знаешь, у него было такое забавное лицо, что я, если честно, не удержался.
Юноша развернулся в седле так резко, что низко надвинутый капюшон слетел в сторону и нечаянно открыл ласковым солнечным лучам то, что так долго скрывал: роскошную, угольно черную гриву, небрежно собранную на затылке в хвост; безупречно ровную кожу на поразительно красивом лице; тонкие губы - сейчас сжатые в идеально прямую линию; высокий лоб, точеные скулы истинного Перворожденного и слегка раскосые зеленые глаза, в которых на мгновение вспыхнуло нешуточное раздражение.
Если бы здесь присутствовал сторонний наблюдатель, дело вряд ли обошлось бы без изумленного обморока, потому что юный эльф был не просто красив, а ошеломительно, невероятно, фантастически хорош собой. Настолько, что становилось понятным, отчего на нем почти всегда сидел непроницаемый капюшон - зрелище было явно не для неподготовленных умов. И дело даже не в том, что он оказался непростительно юн. Не в том, что Перворожденные НИКОГДА не показывали смертным свой бесценный молодняк и не отпускали его из древних Лесов (как Светлого, так и Темного) раньше первого совершеннолетия, которое, как известно, наступало в сто - сто пятьдесят лет. И даже не в том, что молодой Темный оказался нечеловечески привлекателен. А в том, что ему строго настрого было велено хранить инкогнито и ни в коем случае не позволять себя разглядывать.
Юноша тряхнул роскошной шевелюрой и сердито уставился на безмятежного смертного, посмевшего так рисковать его положением.
- Ва-а-л… - угрожающе протянул он. - Проклятье! Да по этой монете любой дурак сообразит, что ты - Страж! Они же нас запомнили!
- Положим, запомнили только меня, - невозмутимо отозвался Вал и безмятежно засвистел.
- Нет! НАС запомнили! Двух хорошо одетых подростков и их телохранителя! Как считаешь, много народу бродит по Интарису в сопровождении настоящего Стража? Мы же будем, как бельмо на глазу! Если кто-то захочет проследить наш путь из Аккмала…
- Тир, перестань, - робко вмешалась молчавшая дотоле девушка, и пустынная дорога замерла в сладком восторге, когда ее хрустальный голосок волшебной песней разнесся по окрестностям. Казалось, даже неумолчный птичий гомон среди ветвей заметно поутих, чтобы вдоволь насладиться мелодичным звучанием этого голоса, а зеленые верхушки многочисленных сосен почтительно склонились. - Вал, мальчики… пожалуйста, не ссорьтесь!
Эльф нервно шевельнул кончиками длинных ушей и мрачно покосился на Стража. Торк! Да что такое?! Сколько лет живет, столько не может удержаться от соблазна утереть кому-нибудь нос! Натура у него, видите ли, не может без пакостей! Если хоть одну не сделал, считай, зря прожил день! Дома еще куда ни шло - там хватало умельцев дать ему по рогам, если зарвется, а как на свободу вырвался… иррадэ! Не надо было настаивать на кандидатуре этого рыжего задиры! Хоть и весело с ним, но ТАК нельзя, потому что рядом находилась та, чьей жизнью они не имели права рисковать!
У Тира непроизвольно сжались кулаки.
- Хватит! Перестань! - построжал голос девушки, и эльф неохотно повернулся: она смотрела требовательно и не по-детски серьезно, хотя сама едва перешагнула порог шестнадцатилетия. Маленькая, хрупкая с виду и очень уязвимая, Мелисса умела настоять на своем. Всегда знала, как остановить начинающуюся ссору, потому что в ее бездонных синих глазах была странная, необъяснимая, но бесспорная сила. Внутреннее очарование, если угодно. Удивительная притягательность. Какая-то поразительная властность и даже величие, заставляющие покорно склонять даже самые буйные головы и терпеливо ждать, когда она соизволит милостиво кивнуть.
Вот и сейчас Тир, тяжело покосившись на Стража, обреченно вздохнул:
- Если нас кто-то узнает, тебя сотрут в порошок.
- Да не переживай ты, - сжалился, наконец, Вал над рассерженным спутником. - Я еще с ночи по остальным воротам прошелся и на каждых оставил по такой же монете. А вместо вас парочку бродяг нанял, чтобы сыграли эту роль. Даже по амулетику на них надел, чтобы выглядели похожими. Так что теперь, если мы все-таки засветились, ни одна собака не прознает, в какой стороне нас искать.
- Что?!
- Когда ты успел? - изумилась девушка и, обернувшись, слегка приоткрыла капюшон, сверкнув на солнце слегка вьющимися пепельными локонами и удивительно правильными чертами лица, в которых странным образом переплетались очарование, невинность и безупречная гармония, скорее подошедшая бы Перворожденным. Но маленькие круглые ушки, вкупе с бездонными синими глазами и странно переливающимися на солнце волосами, красноречиво свидетельствовали: юная красавица не была урожденной эльфийкой, ибо таких радужек и цвета шевелюры у Перворожденных отродясь не встречалось. Однако, в то же время, она ни в чем не уступала едущему рядом с ней эльфу. Просто поражала своей удивительной, ни на что непохожей красотой, будоражила, волновала воображение ладной фигуркой. Как раз такой, чтобы свести с ума любого мало-мальски зрячего мужчину.
Вал снисходительно улыбнулся.
