С агрессивной характеристикой энеа-типа VIII тесно связана также характеристика жесткости, проявляющаяся в таких дискрипторах, как «склонность к конфронтации», «запугивание», «жестокость», «бессердечность». Ясно, что такие характеристики являются следствием агрессивного стиля жизни, несовместимого со страхом или жалостью. Все эти качества нечувствительности, реальности, прямоты, резкости и грубости вызывают соответственно презрение ко всем противоположным чертам: слабости, чувствительности и, в особенности, страху. Можно сказать, что специфический пример жесткости психики - это преувеличенная рискованность характера, посредством которой личность отрицает собственные страхи и оправдывает чувство силы, возникающее в результате его внутренней победы.
Рискованность, в свою очередь, питает вожделение, так как личности энеа-типа VIII научились превращать тревогу в источник удовольствия, и вместо того, чтобы страдать, они, благодаря скрытному мазохистскому феномену, научились получать удовольствие от самой напряженности происходящего. Так же, как их небо научилось воспринимать болезненные ощущения острых специй как удовольствие, приятное волнение - и/или процесс приучения себя к этому стал большим, чем удовольствие, стал психологической склонностью, чем-то, без чего жизнь кажется бесцветной и скучной.
Надувательство и цинизм
Следующие две черты характера тесно связаны между собой. Циничное отношение к жизни эксплуататорской личности определяется, по характеристике Фромма, как скептицизм, тенденция воспринимать добродетель всегда как ханжество, недоверие к мотивам других и так далее. В этих чертах, так же как и в жестокости, мы увидим проявление образа жизни и взгляда на жизнь - «клыки и кости в крови». [28]
В отношении надувательства и хитрости нужно сказать, что энеа-тип VIII обманывает грубее, чем энеа-тип VII, в нем легко различить обманщика, это типичный «продавец подержанных машин», который торгуется напористо и настойчиво.
Эксгибиционизм (нарциссизм)
Люди энеа-типа VIII приятны, остроумны и часто очаровательны, но не тщеславны в вопросах, касающихся их внешности. Их соблазнительность, хвастовство и самонадеянные притязания сознательно манипулятивны: они направлены на приобретение влияния и возвышение в иерархии силы и доминантности. Кроме того, они определяют компенсацию за эксплуатацию и бесчувственность, способ купить других или добиться собственной приемлимости, несмотря на такие черты характера, как безответственность, принуждение, агрессивность.
Автономия
Как заметила Хорни, ничего иного, кроме стремления полагаться на себя нельзя, ожидать от того, кто относится к другим людям, как к потенциальным соперникам или предметам эксплуатации. Вместе с характерным стремлением к автономии в энеа-типе VIII проявляется идеализация автономии, соответствующее отрицание зависимости и пассивные оральные усилия. Отрицание этих пассивных черт настолько явно, что Райх выдвинул постулат, что именно фаллическо-нарциссический характер определяет защиту от них. [29]
Сенсомоторная доминантность
.Кроме концепций вожделения и гедонизма, бунтарства, стремления карать, доминантности и стремления к власти, жесткости, рискованности, нарциссизма, хитрости, в энеа-типе VIII присутствует превалирование действий над интеллектом и чувствами, так как это самый сенсомоторный характер из всех. Характерная ориентация энеа-типа VIII на хваткое и конкретное «здесь и сейчас» - в сфере чувств, а в особенности, ощущении тела - это склонность крепко держаться за настоящее, возбужденное нетерпение по отношению к воспоминаниям, абстракциям, предвкушениям и одновременно падение чувствительности к тонкости эстетических и духовных переживаний. Концентрация на настоящем - это не просто проявление ментального здоровья, как это могло бы быть в случае с другими характерами, но следствие установки не считать что-либо, реальным, что не осязаемо и не может намеренно послужить стимулом чувствам.
3. Экзистенциальная психодинамика
Чрезмерное развитие способности действовать для того, чтобы бороться в опасном мире, которому нельзя доверять, возможно, и есть тот фундаментальный путь, избрав который, характер энеа-типа VIII не смог развить все свои человеческие качества. Для дальнейшего разъяснения его экзистенциальной интерпретации нам нужно понять тот порочный круг, в котором не только тиковая обскурация подпитывает вожделение, но вожделение в своей импульсивной хватке ко всему осязаемому приводит к объединению более нежных качеств и к исчезновению их, что приводит к утрате целостности и, таким образом, к утрате бытия. Как если бы вожделеющий характер в своем нетерпении к получению удовлетворения сдвигается на чрезмерно конкретные понятия своей цели, такие как удовольствие, богатство, триумф и так далее, только для того, чтобы обнаружить, что это стремление, замещающее бытие, оставляет его навсегда неудовлетворенным, стремящимся к напряженности ощущений.
Ситуацию можно расширить, прибегнув к парадигме насильника - экстраполяция подхода к жизни вожделеющего хищника. Он оставил надежду стать нужным, не говоря уж о любви. Он принял как должное факт, что получит он только то, что возьмет сам. Как берущий, он не преуспеет, если будет беспокоиться предположениями о чувствах других людей. Как стать победителем, ясно: поставить стремление к победе на первый план; точно так же способ удовлетворить свои нужды - это забыть о других. Однако мир без других людей для наиболее антисоциального энеа-типа VIII не более полон действительной жизни, чем мир шизоидного энеа-типа V. Как шизоидному типу не хватает осознания ценности бытия и свойственно ощущение утраты связей, то же переживает психопат, несмотря на то, что он кажется контактным, увлеченным и до краев полным сильными эмоциями-
Парадигма насильника может послужить основой для дальнейшего обсуждения сходства в том, что садистский энеа-тяп не знает того, к чему он стремится. Конкретность желания, которое слишком ощущаемо (здесь интерес к сексуальным удовольствиям, не сопровождающийся интересом к общению) - это имидж, через который можно понять как конкретизацию здорового побуждения к общению, далекого от собственной ориентации на реальность
ситуации (подобной «реалистично-фаллическо-нарциссическим» претензиям) ведет к очевидной утрате психологической реальности. Такая ситуация приводит к сексуализации ориентированной на вожделение личности, как результат подавления, отрицания и трансформации желания любви.
Как бы оно ни было скрыто, за полной энтузиазма экспансивностью, жизнерадостностью и
