Новый мир. № 7, 2000

Тут все, что было на дне, в глубине
Прихлынуло тоже ко мне,
Все его осьминоги,
Кораллы и камни
Толкают изнанку глаз,
Хвостами, мордами злыми
И выскочат вместе с ними.
Почему с моими?
В каких же ты было, море,
Погибельных местах,
Что решило вдруг раздробиться
В человеческих скудных слезах?

Трактат о безумии Божьем

Бог не умер, а только сошел с ума.
Это знают и Ницше, и Сириус, и Колыма.
Это можно сказать на санскрите, на ложках играя,
Паровозным гуденьем или подол задирая
(И не знают еще насельники рая).
Это вам пропищал бы младенец шестимильярдный,
Но не посмеет, сразу отправят обратно.
Но на ком же держатся ночи, кем тянутся дни?
Кто планет и комет раздувает огни?
Неужели ангелы только одни?
Вот один, как бухгалтер, не спит, все считая
Мириады, молекулы. Только затея пустая.
И другой, подхвативши под руки птицу,
Скачет, смеется и странно резвится.
Может, и ангелы?
Подкожной безуминкой вирус и в солнце и в сердце.
Если вся тварь обезумела, Творцу никуда уж не деться.
Мира лопнула голова.
Холодно стало в раю. Морды кажут слова,
Их пропитанье — дурная трава.
И только надежда на добротолюбие тех,
Кто даже безумье священное стиснет в арахис-орех.

Трактат о нераздельности любви и страха

Глухой: Бомба ли разорвется,
Подумаешь: «Я оглох».
(Не входи в темную комнату,
Не зажигай света,
Там может быть Бог.)
Слепой: Если вдруг что-то вспыхнет,
Подумаешь: «Я ослеп».
И превратишься в сияющий,
Но заколоченный склеп.
Тогда и входи в комнату,
Зажигай оранжевый свет,
Бога там больше нет.
Он теперь весь внутри,
Вы одни в темноте.
Нищете, тесноте…

Смятенье облаков

С. Ивановой.

На теплой выжженной траве
Не час, не два,
Не жизнь, не две…
Вздуваясь кругло, облака ходили будто корабли,
И вдруг промчалось низко так
Одно, дымящее как танк,
И унесло с лица земли.
Кружась, смеясь, летела я
В пустыню дикобытия,
Как лист с дерев.
Где нет дерев.
Потом на облаке другом
Я возвращалась в старый дом,
Смотрела сверху на траву,
Завидовала муравью,
Что он не плачет.
И муравей в траве привстал,
И бронза щек его — кимвал,
И сердца каменный кристалл
В нем лязгал глухо и сверкал,
Он ожерелье слез сухих
Чужих перебирал.
А я валялась в облаках,
В стогах пышнейших,
На бело-розовых полях
Нежнейших
И, как дельфин, вращалась в них,
В шафранных, апельсинных,
Набитых пеною густой
В их парусах, перинах…
На ярко-розовом клочке