всякое терпение в ожидании сборного воинского эшелона. Очень хотелось есть. Неоднократные попытки, что, либо разузнать у коменданта железнодорожного узла ни к чему не привели. Этот маленький, близорукий, усталый лейтенант твердил одно и тоже, словно дятел, ждите, эшелон должен подойти, выводя этой фразой Илью из терпения. Шло лето 1944 года. Решающие Схватки развернулись в полосе наступления третьего Белорусского фронта на реке Березине, в районе Борисова. В 1812 году эта река была свидетельницей гибели армии Наполеона, а теперь под ударами наших дивизий терпели поражение войска вермахта. С мощным ударом советских войск слился удар белорусских партизан, с которыми, как ни в одной другой операции Великой Отечественной Войны, было налажено оперативное взаимодействие. Войска белорусских фронтов, перейдя в стремительное наступление, практически освободили всю Белоруссию от фашистских захватчиков, и подошли к границе Союза Советских Социалистических Республик. Однако, несмотря на помощь партизан, и местного населения, Советская Армия понесла большие потери. Пехотная стрелковая дивизия, входящая в состав третьего Белорусского фронта, в которой служил Илья в должности командира отряда фронтовой разведки, потеряла в боях больше половины своего личного состава. Командованием Армии было принято решение о временном выводе дивизии из зоны боевых действий и ее дополнительной комплектации, чтобы дать возможность солдатам и офицерам привести себя в порядок, отдохнуть и обучить молодое пополнение. Железнодорожная станция казалась унылой и безжизненной. Иногда то появлялись, то исчезали дети, которые небольшой группой играли возле разбитого немецкого паровоза оттянутого нашим танком от железнодорожных путей. Неожиданно со стороны города на дороге появилась колонна санитарных машин, которая объезжая воронки оставленные артиллерией и авиационными бомбами направлялась к станции, обшарпанное здание которой, с выбитыми стеклами наспех заделанное фанерой в полном объеме давало характеристику недавно прошедшим уличным боям по освобождению города Березы. Машины остановились у железнодорожных путей. Из первой вылез офицер в белом халате и начал быстро отдавать распоряжения.
Фигура военврача показалась Илье смутно знакомой, он отшвырнул окурок и направился в сторону санитарок. Вдалеке послышался гудок и шум приближающегося паровоза. К станции медленно подходил санитарный поезд, оглушая звуками вырывающегося пара окружающее пространство и нещадно коптя черным дымом. Илья подошел со спины к офицеру положил ему руку на плечо, и произнес:
– Алексей!
Военврач резко обернулся, тупо уставился на Илью и со словами: – Неужели это ты, Ильюха – живой кинулся в объятья старого друга.
– Как ты, где ты, я слышал, что ты был серьезно ранен?
– Пустяки, как видишь живой, расскажи лучше о себе.
Но поговорить им не дали, санитарный состав уже совсем остановился, из вагона вышла женщина в форме майора медицинской службы, представившись начальником передвижного госпиталя и обращаясь к Алексею, произнесла:
– Товарищ капитан, у нас с вами очень мало времени, за двадцать минут отведенных на стоянку мы должны погрузить всех раненных просмотреть и подписать все бумаги, сзади нас поджимает другой воинский эшелон.
– Извини Илья, я должен идти, подожди меня. Алексей отдал распоряжения подчиненным о начале погрузки и направился с майором в штабной вагон. Раненых было много, большинство выносили и загружали санитары на носилках, но некоторые передвигались сами при помощи костылей.
Илья отошел в сторону, сел на брошенный кем-то пустой ящик из-под артелерийских снарядов, и закурил. Его захлестнули воспоминания. Вспомнилось детство, когда они с Лешкой бегали по Ленинградским подворотням и дрались с мальчишками с соседних улиц, вспомнились школьные годы, когда они в вдвоем провожали Машу после уроков из школы. Вспомнились родители, они были разными людьми, но любили и уважали друг друга. Отец, ярый коммунист, Путиловский рабочий, воевал в гражданскую в Красной Армии и в составе первой конной боролся за светлое будущее, освобождая страну от ее врагов. Он был из тех людей, которые беспрекословно шли туда, куда им укажет партия и советский народ.
После победы идей социализма, отец весь израненный вернулся к мирной жизни, возглавив партийную организацию родного завода. Однако он так и не приспособился к гражданке, его строгий характер и буйный нрав, не давал душевного успокоения и в праздничные дни, излишне выпив, он рвался снова бороться с врагами международного пролетариата. Он скончался от ран, когда Илье было пятнадцать лет, немного не дожив до Сталинских репрессий и начала Великой Отечественной Войны.
Мать, являлась полной противоположностью отца, стремилась сгладить его резкий характер, происходила из интеллигентной семьи и работала учительницей истории в школе, где учился Илья. Довольно миловидная среднего роста, она казалось, своей кротостью хотела затмить все идеалы того времени, которые характерно были выражены как в скульптуре и кино, так и в сердцах простых советских граждан. Илья очень любил родителей, особенно боготворил отца, стремясь во всем походить на него. Иногда после, нелепых детских выходок, придя домой с подбитым глазом или в царапинах и разорванной одежде, но довольный собой он садился возле отца, который давал ему легкий подзатыльник и после долгих причитаний матери по поводу его Ильи неуместного воспитания, отец говорил, что сын растет настоящим мужчиной. Все это отложило глубокий отпечаток на его мировоздании, и когда пришла пора выбирать профессию после окончании школы, Илья, не долго колеблясь между университетом, куда поступала Маша, выбрал военную стезю, к недовольству своей матери, которая хотела видеть в нем инженера, или на худой конец педагога. Стремясь походить на отца, он занимался спортом, сочетая тренировки по боксу с легкой атлетикой, он имел неплохие результаты, в начале десятого класса сдав нормативы по стрельбе, он стал Ворошиловским стрелком. Но не давала ему в детском возрасте покоя боевая шашка с дарственной надписью от командарма Буденного, висевшая на стене в кабинете, которую иногда отец снимал и давал ему подержать. В эти минуты, вглядываясь в сталь клинка, он ощущал себя самым счастливым ребенком на свете, мыслимо представляя себя лихим кавалеристом в гуще боевых событий. Именно на фехтование на саблях сделал упор Илья в спорте, достигнув наивысших своих показателей, радуя своих тренеров, и кто бы знает, может быть, он добился бы медалей наивысших проб в этом виде, если бы не началась война.
Детство закончилось в стенах военного училища, все реже он виделся с Алексеем, который выбрал медицинский институт, в редкие дни увольнений он бегал на свидание к Маше, которая поступила в университет на исторический факультет. Мать, ниодобрявшая его выбор профессии, всегда приводила его друзей в пример, говоря, что развитому социалистическому обществу требуются мирные специальности, чтобы трудом и знаниями, направленными на благо человечества, а не военным искусством доносить идеалы коммунистической партии другим народам земли. Илья не спорил, но поступал всегда по своему, улыбаясь и обнимая мать убегал на очередное свидание с Машей.
Великая Отечественная застала его на третьем курсе, только сдав экзамены и отправляясь на очередные каникулы, он решился сделать предложение Маше. Но война внесла свои коррективы. 25 июня 1941 года он был отозван обратно в училище, где прошел, ускоренные курсы и был отправлен на фронт. Обстановка на всех фронтах была тяжелой, враг вплотную подошел к Москве и Ленинграду, кругом царил хаос и неразбериха. Однако, Красная Армия, приняв первый удар отборных войск вермахта, покоривших всю Европу, нашла в себе силы сконцентрироваться, и зимой 1942 года нанести ответный удар, перейдя в стремительное контрнаступление. В этих боях, Илья, впервые был ранен, попал в госпиталь, был награжден орденом Боевого Красного Знамени, и спустя три месяца, окончательно поправившись, опять встал в строй, попав во фронтовую разведку.
Многочисленные вылазки в тыл врага, выполнение заданий разведывательного и диверсионного характера, закалили его, как душой, так и телом, превращая Илью в машину, способную нести смерть врагам советского народа. Судьба хранила его, казалось каким то особенным, известным только ей способом. Смерть ходила за ним по пятам, в боях он потерял множество подчиненных и друзей, однако сам оставался неуязвим, отделываясь легкими царапинами, всегда возвращаясь с задания. Капитан Просветов являлся примером для подражания и гордостью дивизии. Имея природную стать кадрового офицера, он пользовался расположением у противоположного пола, который находил его достаточно красивым, в свои неполные двадцать четыре года его грудь украшали три ордена и четыре медали, что делало его неотразимым героем в глазах штабных связисток и сестричек из медсанбата. Он это осознавал, Илье это льстило, но мысли его были заняты другой, той от которой он не получал писем с начала блокады Ленинграда.
Загудел отправляющийся санитарный состав, приводя Илью в реальный мир. На ходу из штабного вагона выпрыгнул Лешка, и, вытирая рукавом гимнастерки пот, подошел к нему.
– Фу! Ну и жара, сейчас холодненького кваску не мешало бы, правда, Ильюха?
– Холодный квас тебе в конце июля будет после победы, на Невском проспекте, а пока могу предложить теплые фронтовые сто грамм за встречу и зеленое яблочко в придачу.
– Ну, с теплым спиртом и у меня все в порядке, а вот закуски
