Элли предложила тетушке помочь с ужином, а Генри тут же рухнул на кровать и какое-то время провел в блаженной неподвижности.
Он отдавал себе отчет, что не произвел сногсшибательного впечатления на будущую родственницу... впрочем, тишина и покой быстро вернули ему природную уверенность в себе. Через час отдохнувший и посвежевший Генри уже не сомневался, что завоюет сердце милой тетушки за ужином. Приняв душ в очаровательной, сверкающей чистотой ванной, он выбрал лучший из своих будничных костюмов – лучший из выходных был уже весь в шерсти сенбернара – и отправился на поиски хозяйки.
В чужом доме, к тому же очень большом и путаном, это было нелегкой задачей. Но Генри не возражал против того, чтобы побродить по коридорам, заглянуть во все уголки – осмотреться, так сказать, на местности. Да и прицениться... Чем больше комнат он видел, чем длиннее становился список уникальных вещиц и антиквариата, тем быстрее росло в нем великодушное стремление простить тетушке Кейт все ее чудачества. В том числе и навязчивых собачек.
В конце концов Генри оказался в правом крыле дома, где и обнаружил дам. Крошечная уютная гостиная была обставлена в стиле первых американских поселенцев, с мебелью восемнадцатого века, старинными вышитыми картинами и портретами пухлощеких младенцев на стенах. Единственным современным штрихом убранства были коты.
В количестве, к счастью, вполне терпимом. Компанию Элли и тетушке Кейт составляла троица: древний как мир сиамский кот, рыжая громадина с хвостом наподобие плюмажа Сирано де Бержерака и длинношерстная полосатая кошка, так и вонзившая желтые злобные глаза в Генри, едва тот появился на пороге комнаты.
– Кис-кис... – Генри почесал за ушком «сиамца». Ответом ему стал долгий задумчивый взгляд – почти в точности такой, каким при встрече одарила его тетушка Кейт. Затем кот поднялся с места, лениво потянулся и царственной поступью удалился. Даже Генри, особой душевной чуткостью не отличавшийся, мгновенно уловил намек.
А чтобы уловить напряженную атмосферу в гостиной, не требовалось и той микроскопической доли душевной чуткости, которая досталась Генри от природы. Он сразу понял, что своим появлением прервал какой-то серьезный разговор. У Элли пылали щеки, а глаза были подозрительно мокры. Тетушка Кейт выглядела задумчивой и странно притихшей для дамы столь искрометного темперамента. Согнав кошку, она кивнула Генри на кресло.
Вечерний наряд хозяйки состоял из длинной юбки, расшитой шелковыми узорами всех оттенков синего, бледно-голубой шелковой блузы и такой массы драгоценностей, что их хватило бы на приличный ювелирный магазин. Сапфиры, бриллианты, опалы мерцали и переливались.
Элли же ограничилась обручальным кольцом и крупным, медного блеска, кулоном, смахивающим на окаменевшую яичницу-глазунью. Она тоже переоделась к ужину – в джинсовую юбку с бахромой по подолу и узкую футболочку без рукавов с гавайским рисунком: пальмы, волны и желтый песок. Даже в этом нелепом наряде она выглядела прелестной до умиления. Генри мысленно взял на заметку еще один требующий устранения недостаток невесты. По возвращении в Вашингтон придется как следует поработать над ее вкусами по части вечерних туалетов.
– Виски, Генри? – сладким голоском пропела тетушка Кейт. – Мальчик мой дорогой, не стесняйтесь. К чему эти церемонии? И нечего на нас равняться. Мужчинам нужно что-нибудь покрепче, чем нам, женщинам. Ну-ка, позвольте... Вот, прошу. А теперь расскажите о себе...
Генри подробно описал свою семью, детство и как раз подошел к своим успехам в выпускных классах средней школы, когда появились гости. Одним из приглашенных к ужину был давешний Тед, облачившийся по такому случаю в безукоризненный смокинг и рубашку с гофрированной манишкой. Еще двоих гостей, семейную пару, тетушка Кейт представила как мистера и миссис Грант. Генри достаточно было одного взгляда на хрупкую блондинку – крашеную, разумеется, – чтобы признать в ней самый распространенный тип «дамы из общества». Днем она наверняка щеголяет в слаксах и небрежно-элегантной рубахе мужского покроя. Для визитов выбирает столь же традиционную одежду, вот как сейчас, например, – длинную строгую юбку и шелковую блузку в тон. Впрочем, миссис Грант удостоилась лишь мимолетного внимания Генри. Куда больше его заинтересовал супруг, Алан Грант, – широкоплечий, массивный, с суровым, точно из камня вырезанным лицом и заметной проседью в темных густых волосах.
– Сенатор! – Генри радостно затряс руку гостя. – Какая честь для меня! Счастлив с вами познакомиться!
– Просто Эл, – сверкнул натренированной улыбкой Грант. – Боюсь привыкнуть к такому обращению. Ноябрь не за горами. Кто знает, что меня ждет. А вдруг поражение?
– Скромность делает вам честь, Эл, – проникновенно отозвался Генри. – Но уверяю, все вокруг прочат вам оглушительную победу на выборах.
– Один голос для меня определенно потерян... – С той же привычной улыбкой на устах Алан Грант обернулся к хозяйке дома. – Если только Кейт не изменит мнения о моих политических взглядах.
Ответную улыбку тетушка Кейт, похоже, позаимствовала у какой-нибудь из своих пушистых любимиц.
– И не надейся! Даже за блюдце сметаны не стану голосовать за тебя! – промурлыкала она и выгнула спину с истинно кошачьей грацией.
Откровенное ехидство Кейт, как и замешательство сенатора, лишний раз подтвердили смутную догадку Генри. Политика – тема для общения далеко не безопасная. Грант был записным консерватором, так что политические пристрастия Кейт угадать не составляло труда – законченная либералка. Но как же Генри хотелось поразить сенатора своей подкованностью в политических вопросах! Грант, вне всяких сомнений, входил в когорту многообещающих политиков; совсем еще молодой для деятеля такого ранга – едва за сорок, – он уже к пятидесятилетию должен был вырасти до фигуры национального масштаба!
Генри прикинул все «за» и «против» дискуссии с новым знакомым. В попытке обрести расположение Гранта он наверняка восстановит против себя тетушку Кейт... Нет уж, лучше вообще не касаться политики. А пользу из знакомства с сенатором он все равно вынесет... Не в этот раз, так в другой – непременно.
Судя по всему, Грант и тетушка Кейт были если и не друзьями, то давнишними приятелями, так что час возмездия для Кейт за язвительную шпильку наступил быстро.
– Ты что же это, опять возилась с проводкой? – громогласно поинтересовался Алан, прищурив глаз на плоскогубцы и отвертку, не слишком успешно спрятанные под креслом. – Какого черта просто не пригласить электрика, Кейт?!
– Ну да, и заплатить двадцатку за смену какой-то паршивой розетки? Вот еще, – возмущенно фыркнула та. – С такой-то малостью я и сама могу...
– В прошлый раз, если мне память не изменяет, ты спалила в доме все пробки, – возразил Грант.
– Она же починила мою настольную лампу, – неожиданно подала голос Энн Грант.
Тон ее был мягким, вкрадчивым, на губах играла любезная улыбка, лицо с безукоризненным макияжем излучало доброжелательность... Однако тетушка Кейт, уколов ее пронзительным взглядом, быстро и понимающе переглянулась с Тедом.
– Благодарю, Энн, – ответила она наконец. – Положительные характеристики и рекомендации приняты. Лично я...
– Алан же и лампочку вкрутить не может. Что-нибудь обязательно перегорит, – все с той же милой улыбкой прервала ее Энн.
Кейт и бровью не повела, словно не слышала.
– Я, разумеется, разбираюсь во всем, но ведь даже у Леонардо да Винчи были кое-какие недостатки... так что мне тем более простительно. Но сразу предупреждаю, Алан, – я так просто не сдамся. И с электричеством рано или поздно разделаюсь. Кстати, и книжкой уже обзавелась – «Справочником электрика». Вот полистаю на досуге, тогда посмотрим!
Генри тем временем обдумывал, что бы такое лестное заметить насчет Леонардо да Винчи... «Что за гениальный художник!», например, или что-нибудь в таком же роде. Хотя нет-нет, секундочку... Элли ведь другое имя называла... Лоренцо, а не Леонардо. Точно, Лоренцо. Итальянец, да не тот. А жаль...
С легкой руки тетушки Кейт беседа потекла непринужденно и дружелюбно. Грант сыпал шутками, подтрунивал над хозяйкой, высмеивая ее страсть хвататься за все подряд и неумение практически ни одно дело довести до конца. Кейт яростно защищалась, а Элли и Тед принимали сторону то одного спорщика, то
