Навь

Катерина Ракитина Навь

Поэма по повести «Навь»

Кар-на… Надтреснутый колокол
догоревший костер в лугах
псы ярились, рвались со сворок
и надрывно пели рога
след петлял, уводил в болота
кровь пятнила клюквою след
Нету слаще в мире охоты,
если жертвою человек!..
Ветер дернул корзно. В туманы,
в самое сердце трясин
они коней понукали
среди волглых осин.
Серебряными подковами
с княжьим титлом
сминали вышивку:
золото
на голубом.

Глупая оленюшка
тать
зря ты вздумала
убегать
всяк, кто с нами ватажиться
смел
лег под частым дождичком
стрел
воротись
пади на колени
целуй князю стремя

Конь над тропой расстелился
палым кленовым листом
рябиновой гроздью брошен
в лицо закат
Ночь протечет, и мы уйдем.
Нас не вернут назад.
Летописной княжне хвала.
Мы расплатились
за гордый ее ответ.
Но есть ли кто на земле,
чтобы помнила нас
по именам,
чтобы хотел узнать,
жили мы или нет?!..

Журавленок с подбитым крылом
зайчонок в поле пустом
когда гончие вцепились
и молча идут
по следу.

Ладо, прости Рогнеду.

Тревожно пах подтаявший снег кровью и пеплом.
Глазами мертвых глядел рассвет, а мы ослепли.
Была Полота белой от тел, от крови красной.
Мы принимали смерть от мечей, как жгучее счастье.

Была Полота белой от тел, от крови красной,
и воронье, на трупы слетев, устроило праздник.

Буквиц бурая киноварь давно затерта,
а для живых тогда время пришло
завидовать мертвым.
Мы уходили в расколотый лед, не позвав на помощь,
и на земле никто не живет, чтобы нас помнить.

Только плюнула полынья
черной водою
и на прощанье качнулась звезда
над головою.

Осень.
Охряная заметь просек.
Неба пролом
мазнула туча крылом.

Зыбкая гладь трясины.
Звезды — будущий иней.
Конский череп — луна
выпил сердце до дна.