— Ну да, из них, — сказал молодой человек. — Был… Вы бы пересели, а то испачкаетесь. Ага!..
— Что «ага»? — спросил Илья, поспешно пересаживаясь.
— Тихо!.. Лезут, слышите?
Илья слышал. Лезли (ломились) через тамбур возле купе проводника. Не хотелось сидеть спиной к ломившимся, но и садиться обратно, рядом с мертвецом, тоже не хотелось.
— Сообразили, что отвечалок больше нет, — шёпотом объяснил молодой человек. — Всё! Тихо сидим полчаса и всего боимся!
— Как они остановили поезд? — успел спросить Илья, а молодой человек успел ответить:
— Поезд ушёл. Они вагон отцепили — мы же в последнем. Я как раз на толчке сижу, и тут свет… Всё! — оборвал он себя. — Сидим и дрожим за свои шкуры.
— А что им нужно? — всё-таки спросил Илья.
— Сейчас нам нужен тот, кто стрелял из вашего окна, — ответил ему из прохода молодой сильный голос уверенного в себе человека, привыкшего к беспрекословному повиновению, и электрический луч фонарика осветил купе. — Надеюсь, это были не вы? — спросил обладатель голоса, переводя луч с молодого человека на Илью и обратно. — Впрочем, я уже вижу, кто это был. Мир праху его, он хорошо стрелял. — Фонарик погас.
Молодой человек скромно промолчал. Илья, покосившись на него, тоже. Молившийся опять ускорил бормотанье, и сильноголосый благодушно бросил ему через плечо:
— Зря стараетесь, уважаемый. Бога нет… Анаша! — воззвал он в темноту тамбура. — Долго будешь копаться?
Кто-то невидимый (надо полагать, Анаша) подошёл, звякнув оружием.
— По два человека в каждый тамбур, — вполголоса распорядился вожак. — Остальных распредели по вагону, а одно купе освободи для раненых… Да повежливее, понял? Это не враги, это заложники. От обращения с ними зависит судьба моего дела.
— Дэвять чэловэк! — яростно прошипел Анаша. — Дэвять!
Молодой человек вздохнул.
— Девять жизней на твоей совести, — спокойно ответил вожак. — Ты плохо учил их стрелять, Анаша.
— У мэня ымя есть, — угрюмо буркнул Анаша.
— И тебе не терпится его обнародовать?
Анаша промолчал и шагнул к тамбуру.
— Ещё не всё, — остановил его вожак. — Говоря о раненых, я имел в виду и пассажиров тоже. Нам не следует выглядеть извергами. И последнее. Проводника — к пассажирам. Я займу его купе. Выполняй. Да! Антошу ко мне.
Вожак сел рядом с Ильёй, освобождая проход, и по проходу потянулись молчаливые вооружённые люди, посвечивая фонариками под ноги и время от времени вполголоса извиняясь. Очень вежливые террористы. Или очень хорошо выдрессированные. Наверное, это была не первая их акция…
В одном из проходивших мимо силуэтов Илья уловил что-то знакомое и вздрогнул. Снайперская винтовка — длинная, с толстой трубой оптического прицела… Но какого чёрта, ведь это было во сне!
— Антоша! — позвал вожак, и владелец винтовки, оглянувшись, стал пробираться назад.
— Я думал, что вы дальше, — извиняющимся голосом сказал он, блеснув очками, и аккуратно уселся на краешек скамьи рядом с убитым. Винтовку он поставил между колен. Она ему явно мешала. Он абсолютно не умел с нею обращаться и носил, надо полагать, для самоутверждения.
— Понимаешь, Антоша… — как бы в некотором затруднении проговорил вожак. — Люди обозлены… А ты у нас самый интеллигентный — после меня, конечно. Но мне что-то опять нездоровится, и вообще… Поэтому, пройдись-ка ты по вагону и объясни пассажирам их положение. Я буду в купе проводника, если возникнут жалобы, направляй ко мне. Но постарайся, чтобы жалоб не возникало.
— Хорошо, я постараюсь, — серьёзно ответил Антоша и поправил мизинцем очки, неловко отведя винтовку в сторону.
— Вот оружие тебе не понадобится, — сказал вожак. — И даже помешает. — Он протянул руку, и Антоша неохотно отдал ему винтовку.
— А откуда начнём? — спросил он, вставая.
— Пассажиры с детьми, похоже, в последних купе. Значит, начнём отсюда. Если придётся начать… Иди.
Когда они снова остались вдвоём (не считая мертвеца и всё ещё молившегося напротив), молодой человек вплотную придвинулся к Илье и прошептал в самое ухо, щекоча бородой:
— Шестнадцать.
— Что? — переспросил Илья, от неожиданности вслух. У него из головы не шла винтовка, которую вожак унёс в купе проводника.
Молодой человек откашлялся и проговорил вполголоса:
— Да просила меня баба: лети самолётом! — Он ткнул Илью локтем в бок. — Сэкономил, называется… — Потом сова сунулся бородой в ухо и зашептал: — Четырнадцать прошли. Двоих пронесли. Двое в тамбуре. Главарь девятнадцатый. Раненые не в счёт, очкарик тоже. Итого шестнадцать. Понял?
— Не совсем, — шепнул Илья.
— Начнут с нас, — шёпотом объяснил молодой человек. — Значит, начинать надо нам.
— Как? — усмехнулся Илья. Но, кажется, он уже знал, как. Молодой человек, впрочем, тоже.
— Я сейчас придумаю жалобу и пристану к очкарику, — горячо зашептал знаток астрономии. — Он пошлёт меня к главарю. Там — по обстановке… Твоё дело — говорить, что главарь пока ещё жив и диктовать условия от моего имени.
— Глупо, — шепнул Илья. — Там дети. И красивые девушки.
— Придумай чего поумнее, — обиделся молодой человек.
— Ладно, — шепнул Илья.
— Только думай быстро: вон он уже идёт. Очкарик. А если…
— Ладно, — повторил Илья. — А вы молчите и ничему не удивляйтесь. Договорились?
За окнами вагона уже слегка посветлело — и вся надежда была на этой слабый, неверный, сероватый, но всё-таки свет.
— Антоша! — позвал Илья, когда очкарик поравнялся с ними. — Можно вас на пару слов?
— Для вас я Антон Ибрагимович, — сухо ответил Антоша, останавливаясь напротив купе, и поправил очки. Он очень старался выглядеть интеллигентным и, в общем, преуспевал. Вот только смотрел он в сторону, а это сейчас никак не устраивало Илью.
— Это ваше настоящее имя? — спросил Илья, надеясь вывести Антошу из себя или хотя бы немного сбить с толку.
— Разумеется, — отвечал не сбитый с толку Антоша, опять поправляя очки. Как будто именно они удостоверяли подлинность его имени.
— И вы не боитесь называть его мне?
— Вам — нет.
Вот чёрт, он опять смотрит в сторону!
— Значит, меня… действительно..?
— Возможно, и даже очень. Судите сами: во-первых, именно из вашего окна стреляли в наших людей, а вы не помешали стрелявшему. И, во-вторых, именно вы сидите с краю.
— Выходит, мне и надеяться не на что? — жалобно спросил Илья.
Молодой человек кашлянул. Ему не нравился такой поворот беседы с очкариком, и он готов был внести коррективы… Илья незаметно ткнул его локтем в бок.
— Надейтесь на Бога, — посоветовал интеллигентный Антоша. — А ещё лучше — на благоразумие российских властей. Я буду надеяться вместе с вами. — Он тонко, как ему наверное, казалось, улыбнулся, глядя поверх головы Ильи. И это уже было лучше, чем в сторону.
Ну — ещё один шажок. Маленький.
— Вы очень плохой актёр! — заявил Илья.
— Что? — удивился Антоша, и взгляды их наконец-то встретились. На мгновение. Этого было
