— Это есть.
Денисову пришлось два дня провести в командировке в Бухарской области, в Гиждуване. Ничего особо примечательного в самом Гиждуване он не нашел, но Бухара запомнилась, а в ней Бала-Хауз, ансамбль — водоем, минарет и мечеть.
— Любопытные? А что там? — Шалимов заинтересовался.
Шпак пожал плечами.
— В самом Кагане ничего. — Узловатые морщины на его лице были красными, а глаза и борода одинакового пронзительно-серого цвета. — Раньше охота была, фазаны…
— Через Бейнеу, Кунград в Астрахань не ближе? — спросил Денисов.
— Привыкли уже через столицу ездить.
— Ваша профессия?
— Инженер по фармацевтическому оборудованию.
— Надолго в Астрахань?
— В отпуск, — Шпак словно еще больше выпрямился.
Со взаимными представлениями было покончено.
— Билет компостировали на вокзале? — Денисова все больше интересовал Шпак.
— Позавчера. В первой половине дня.
— Очередь была большая?
— По московским меркам, может, и ничтожна, но для Кагана… — Шпак пожал плечами.
— Кто стоял впереди вас? Мужчина, женщина?
— Мужчина. Я предупреждал его, когда отходил пить воду. По-моему, в очках… — Шпак коснулся оконечности бороды. — Лица не рассмотрел. Он что-то держал в руке.
— Может, баул?
— Не помню. Это имеет отношение к преступлению?
— Вы уже знаете?
— Весь поезд в курсе дела.
Денисов показал на бланк, лежавший перед Шалимовым.
— Вы стояли позади убитого.
Шпак несколько секунд молчал.
— По-моему, он с кем-то разговаривал.
— С кем?
— Не помню. Речь шла о гостинице. — Шпак спрятал паспорт в карман, аккуратно пригладил снаружи. — Нашему брату, транзитному, с гостиницей туго. Но пострадавший, между прочим, устроился… Об этом они говорили.
— Это все?
— Да.
Шалимов составил очередную телеграмму о наличии свободных мест, спрятал в планшет.
«Негусто, — подумал Денисов, — хотя какой-то пробел, безусловно, заполнен».
Он спросил еще:
— Вы не видели пассажира с собакой?
— В поезде?
— Или во время посадки…
Шпак задумался.
— В поезде — нет. А на перроне… — Он сидел, по-прежнему неестественно выправив спину и шею. — Кого-то держали, кто-то побежал звонить в милицию. Толпа возбужденных людей… Спрашиваю: «В чем дело?» Оказывается, пассажир пнул собаку, его задержали.
— Где это случилось?
— Недалеко от багажного двора.
— Перед отправлением?
— Около часа ночи. Имеет ли это отношение к вашему вопросу? — Шпак повел серыми пронзительными глазами. — Сцена, между прочим, прехарактернейшая. У животного нашлись десятки защитников. И это на вокзале, где ни у кого ни секунды свободного времени! Интересно, собрались бы все эти люди, если бы хулиган пнул вас или меня? Или оскорбил бы женщину?
Когда Денисов вместе с Шалимовым пришел в вагон-ресторан, там уже были люди. Вовсю шла торговля водой — второй салон был весь заставлен ящиками с «Айвазовской». Вагон-ресторан был новый — с холодильником для ликеров в буфете, отделанном серым пластиком, с легкими занавесками, наполненными ветром.
Сабодаш за столиком разговаривал с женщиной в очках, которую Денисов видел у места происшествия. Теперь на ней была серебристая кофточка скороткими рукавами, расклешенные брюки.
— Ну, я пойду, — бригадир взял бутылку кефира, пошел к двери. Милости прошу, когда надо.
— Не забудьте про объявление по радио…
— Все сделаю. «Пассажиров, проходивших ночью через одиннадцатый вагон, приглашают к бригадиру поезда…»
Денисов подошел к столику, Антон подвинул ему стул, представил:
— Денисов, инспектор. Марина.
Женщина не узнала его, взглянула внимательно-запоминающе.
— Ужасный сон! Честное слово… — Она чувствовала себя неважно, за массивной оправой Денисов заметил круги.
Заказ у Денисова принял директор вагона-ресторана, он же буфетчик, с печальными глазами, двумя рядами золотых зубов и короткой челюстью.
— Есть почки, гуляш… — Он натянуто улыбнулся. — Редко принимаем у себя сотрудников столичной транспортной милиции… Прямо беда…
— Здравствуйте! — Денисов видел его впервые. — Пожалуйста, почки. Творог есть?
— Сметана очень свежая… Творога нет. Мне обо всем известно: дикий случай! Нет слов!
— Тогда сметаны. И чай. Хлеба три кусочка…
Заказ директор передал официантке, сам занял место за буфетом.
— Пробки починили? — Антон не знал про распределительный щит.
— Порядок.
Сабодаш пододвинул блокнот, в котором делал записи.
— Посмотри пока.
Денисов пробежал глазами конспект.
«Марина… Двадцать шесть лет. Образование высшее. Младший научный сотрудник НИИ. Город Сумы. Замужняя, двое детей, муж — кандидат наук, работает там же. В Москве проездом двое суток, знакомых нет. Едет отдыхать на Каспий. Ночевала в гостинице „Южная“. Ужинала на вокзале. В купе вошла второй, после Ратца. Попутчиков не знает. Пересказать содержание разговоров в купе затрудняется: ничего существенного. Считает, что Толей был против комнатных собак. Денег потерпевшего не видела. Когда погас свет, стояла в коридоре. Кто закрывал дверь в купе, не знает. Уснула сразу…»
«Не знает», «не помнит»… — заметил Денисов.
Официантка поставила перед Денисовым стакан со сметаной, хлеб.
Марина продолжала прерванный разговор с Антоном:
— …Выезжаем обычно по пятницам. С детьми, с мужьями, с мангалами. «Москвичи», «Жигули», «Запорожцы» — целый кортеж… — Они говорили о чем-то, не имевшем отношения к сто шестьдесят восьмому дополнительному, к Голею.
Денисов позавидовал Антону: сам он, приступая к расследованию, уже не мог думать ни о чем постороннем.
— …В Сумах в это время столпотворение: пыль, автобусы, — она словно видела жаркие улицы, заполненные людьми тротуары родного города. — Негде яблоку упасть… А у нас, на реке, зелень, кузнечики стрекочут!..
Наискосок, через два столика, спиной к двери сидел Ратц. Денисов увидел голый стариковский череп,
