Продержав Кубу на 'диете' почти год, 'карамельные бароны' поднесли спичку, чтобы вспыхнуло пламя революции.
Спичкой этой была Кубинская революционная партия во главе с Хосе Марти. Эта партия боролась за независимость Кубы, и ее лидеры опасались, что испанское господство на Кубе сменится американским.
Хосе Марти 12 декабря 1893 г. приказал руководителям на местах приготовиться к выступлению в конце февраля 1894 г. Сигналом к нему должна была послужить высадка на остров вооруженных отрядов Кубинской революционной партии. Однако в назначенный срок она не состоялась: Максимо Гомес ждал, когда завершится подготовка к восстанию в провинции Камагуэй (как впоследствии выяснилось, Гомес умышленно затягивал сроки, ожидая сигнала-отмашки от 'карамельных баронов'). Затянулись и сборы десантной экспедиции. Несколько раз пришлось переносить дату выступления. ожидая окончания ее подготовки. Наконец, все снаряжение погрузили на три быстроходные яхты во флоридском порту Фернандина, один из участников предприятия, Лопес де Керальта, 'выболтал' планы революционеров капитану одной из яхт. Тот 'донес' владельцу судна, который немедленно 'известил' вашингтонские власти. 14 января 1895 г. правительство США арестовывало яхты и конфисковало весь их груз стоимостью в 56 000 долларов (не правда ли символично - 56 000 долларов и 56 000 000 миллионов ожидаемой прибыли?). Увы, Хосе Марти не знал до конца своей жизни, что его благородные порывы были использованы втемную, американским бизнесом.
Но вот, наконец пора, и 'таможня дает добро'.
29 января Марти, генерал Хосе Майя Родригес, представлявший Гомеса и уполномоченный революционной хунты Гаваны Энрике Кольясо подписали приказ о начале восстания. Днем выступления назначили 24 февраля 1895 года, приурочив его к началу традиционного карнавала, чтобы усыпить бдительность испанцев. В назначенный день одновременно выступили несколько революционных организаций провинции Орьенте. Повстанческими отрядами руководили ветераны Десятилетней войны Гильермо Монкада и Бартоломе Мaco. Уже во второй половине марта Кальеха докладывает в Мадрид о том, что число повстанцев выросло до 3000 человек и что у него не хватает сил, чтобы блокировать район их действий.
А дальше, начинают проявляться странности. Хосе Марти погибает в бою. Одним из лидеров повстанцев становится мулат Масео. Чем он занимается в дождливый период 1895 года, пока испанские войска сидят в гарнизонах из-за непролазной грязи? Он собирает деньги с окрестных кубинских плантаторов! И те ему платят, надеясь избежать разорения своих поместий, революционерами! Около 100 000 долларов в векселях и переводах Масео отсылает в Нью-Йорк Томасу Эстрада Пальма, который фактически возглавил Кубинскую революционную партию после смерти Марти, для закупки оружия и боеприпасов, а часть отсылает своей семье (Какую часть, история до сих пор умалчивает!).
Взгляды генерала Гомеса на этот предмет были совершенно иными: считается, что он стремился воевать методом выжженной земли, и меньше думал о материальном обеспечении восстания. 17 июня 1895 г. Гомес напал на город Альтаграсия в провинции Камагуэй и приказал разрушить его. Впоследствии множество городов - свыше пятидесяти было уничтожено, а их жители переселены в горы. Такая политика на Кубе получила название политики концентрации, когда с насиженных мест насильно срывали десятки тысяч обывателей. Не щадил генерал Гомес и плантации с фабриками, превращая их в пепел и руины. Но кого разорял и кого выселял генерал Гомес? Тех, кто поддерживал испанцев. Территории 'карамельных баронов' он обходил стороной.
Испанцы, не придумали ничего более умного, как перенять у Гомеса политику концентрации и стали сгонять население деревень и плантаций в города, где их можно было контролировать, так сказать 'по месту регистрации'. Считалось, что таким образом, кубинские повстанцы лишатся 'призывного контингента' для вербовки пополнения и сочувствующих. Жителей, согнанных в города кормили по сути 'по карточкам'. Однако, вследствие казнокрадства и хищений значительная часть продуктов не доходила до 'концентрированного' населения и оно вымирало от болезней, эпидемий и голода. Совместными усилиями Гомеса и испанцев, население Кубы было уменьшено за три года восстания на 250 тысяч человек - примерно на 1/6 от первоначальной численности.
Возникает вопрос, откуда у Гомеса родилась идея 'концентрации' населения и создания концентрационных лагерей? Все достаточно просто, если вспомнить, откуда направлялась революция. По сути 'концлагеря' - типичный продукт американского изготовления - улучшенная версия 'резерваций для индейцев' для более быстрой оптимизации населения.
Помимо борьбы с оптимизацией населения, революционная война на Кубе постепенно подтачивала военные резервы Испании - все больше и больше подкреплений направлялось на остров, где солдаты умирали от болезней и голода (то же казнокрадство), и на замену требовались все новые и новые. Обеспечение действий испанских войск на Кубе, подтачивало и без того хлипкий военный бюджет Испании, деньги больше тратились на сухопутную армию, хотя требовалось готовить флот к возможной войне с САСШ. В конце концов, в САСШ, решили, что Америка готова, и можно начинать войну. 20 мая 1897 г. была принята резолюция американского сената, признававшая состояние войны на Кубе и объявлявшая кубинцев воюющей стороной. Дело оставалось за малым - найти подходящий повод….
15 октября в Ки-Уэст отправился броненосец I класса 'Мэйн'. Его командир, кэптен Чарльз Д. Сигсби, передал американскому консулу в Гаване, генералу Ли, условный сигнал 'Два доллара', которым броненосец следовало вызвать в случае 'необходимости'. Такая 'необходимость' появилась в конце января 1895 года. Помощник государственного секретаря Уильям Дэй 24 января 1895 года сообщил испанскому послу Депьюи де Лому, что Президент САСШ решил послать в Гавану 'Мэйн', якобы для того, чтобы - свидетельствовать признание Соединенными Штатами успехов испанской в политики умиротворения на Кубе. Одновременно на телеграфе в Ки-Усте приняли короткую телеграмму 'Два доллара'. Уже 25 января броненосец красовался на рейде Гаваны….
Ранним утром, 12 февраля 1898 года, на как всегда оживленный Гаванском рейде, нарисовался очередной 'заморский гость' - Броненосный крейсер Императорского флота 'Россия'. Он сразу затмил броненосец флота Североамериканских Соединенных Штатов, Мейн. Белый Российский крейсер, выглядел намного солиднее своего американского коллеги. И размерами крупнее и пушек побольше, да и на семь лет помоложе. Глаза всех русских моряков были прикованы к белоснежным строениям Гаваны. После долгого океанского перехода, все предвкушали долгожданное увольнение на берег. Правда двое гардемаринов Морского Кадетского корпуса, уделили внимание американскому броненосцу и были весьма удивлены большому количеству негров среди команды, но как и вся остальная команда очень скоро перевели свои мысли и бинокли на Гавану.
Гардемарины Сергей Пятигоров и Анатолий Маштаков, во всем белом великолепии летних мундиров, шли по Гаванскому порту. Лес мачт у причала, какофония звуков, цветов и запахов, все это обрушилось на молодых моряков некоей экзотической симфонией. Вынырнувшие из портовой суеты, несколько очаровательных сеньорит всех оттенков кожи, под аккомпанемент двух уличных музыкантов, стали грациозно и одновременно зажигательно, отплясывать вокруг оторопевших юношей, то ли румбу, то ли сальсу. Из ступора, гардемаринов вывел только знакомый ироничный голос, на чистом русском языке провозгласивший -
- Вот отпускай гардемаринов в увольнение, и сразу вокруг сеньориты гурьбой, все про вас кузине Леночке расскажу -
Перед ними стояли одетые по последней моде, юнкера Константиновского Артиллерийского училища - Владимир Глебовский, Александр Балакин и Николя Голицин. Сергей и Владимир были в дальнем родстве, а Анатолий ухаживал за кузиной Владимира, заканчивающей Смольный институт благородных девиц. Дачи у них были рядом и там сложилась общая, и не смотря на некоторый разрыв в обществе между воспитанниками морских и сухопутных корпусов, дружная компания.
Юнкера, по их словам путешествовали находясь в отпуске по болезни, но Сергей слышал от Леночки, что несмотря на молодость 'три мушкетера' (как их звали все друзья, были как то завязаны с Военно- ученым комитетом Главного штаба, где служил Леночкин батюшка. Вобщем веселая кампания направилась
