Сверху, нелепо расставив руки, на него обвалилась противница, никак не ожидавшая такой подлянки.
Он придушенно охнул, она взволнованно закричала своей подружке:
– Тенька, не бей!…
Но опаздала. Тенечкин удар был нанесен. И, судя по визгу, достался не только Вольному Топору.
Увлекшись этим эпизодом, я совсем забыла про пару Великий Кромсайт – мелкий пацан. А между тем, этот поединок вовсе не закончился в одну секунду, как я предполагала. Поискав глазами Андрея, я обнаружила, что он все еще пытается зарубить своего невзрачного противника, украшенного лишь пробковым шлемом. Правда Великому и Ужасному удалось уже оттеснить пацаненка в противополжный от меня край поляны, но добить все никак не удавалось.
Андрей энергично махал мечом, делал красивые ложные выпады, обманные движения… Наверно каждый из этих фехтовальных приемов имел свое название – я в этом не разбиралась. Я понимала только, что ни один из живописно-картинных приемов не достигал цели. Наглый мальчишка подскакивал, уворачивался, а наиболее опасные удары умудрялся каким-то образом парировать в последний момент.
А ведь удары были не слабые! Ведь вполне спортивного девятнадцатилетнего парня не сравнить со щупленьким первоклассником! Да только короткий меч этого недомерка, так шустро летал в воздухе, так ловко изворачивался, что тяжелая дубина Кромсайта Великого, чуть соприкоснувшись с пацанячьей игрушкой, неизбежно меняла направление, уходя в сторону от вертлявого воробья в нелепо нахлобученном шлеме. Да и сам пацаненок, как отметила я с удивлением, уже не очень-то напоминал того нахохлившегося воробьишку, что является легкой добычей для всякого желающего. Мальчишка выглядел, скорее, неким хищным пружинистым зверьком – чем-то вроде мангуста или пятнистого прыгучего леопарденыша.
И еще я обратила внимание, что бой этой парочки не сопровождался ни выкриками, ни радостным повизгиванием – только сопением и хеканьем при резких выпадах. Из чего я заключила, что обоим приходится не сладко. Причем, кому хуже – еще не известно.
Пожалуй, если б не длинный меч Андрея, то тяжелее пришлось бы как раз ему. Но Великий Кромсайт вовсю использовал преимущество своего оружия, удерживая опасного мальчонку на приличном расстоянии от себя. Дополнительным преимуществом Андрея были и его длинные руки, еще более расширявшие дистанцию между ним и короткоруким противником.
Я привстала с неудобного маленького пенечка, приложила ладонь козырьком ко лбу, стараясь разглядеть подробности этого странного единоборства.
Вот Андрей почти навис над ребенком, огромный меч его, описав быструю дугу, мелькнул над пробковым шлемом… Но звука удара вновь не последовало. Шлема (как и пацанячьей головы) на этом месте уже не было. Мальчишка каким-то чудом вывернулся из-под руки Великого и даже сделал шажок вперед, метя своим клинком прямо в разрез кромсайтовского доспеха, в незащищенную подмышку.
Я даже охнула, предчувствуя смертельный удар пацанячьего одноручного меча. И охнула не я одна.
Оказывается, за интересующим меня поединком следила уже не одна пара глаз. Девицы из зрительниц (те, которые без доспехов и мечей, зато, наоборот, в длинных летних платьях, хоть и не пригодных для битвы, зато очень удобных для постороннего наблюдателя, поскольку имели элегантные разрезы от самого низа и до шрама от аппендикса, как говаривала наша биологичка Зинстепанна). Глазели на поединок и «убитые» участники массовухи, отряхивающиеся от пыли и травинок. Вытянули шеи и уклонившиеся от массовухи «славяне», а также прочие историческо-ролевые народности. Даже Канцлер повернул голову, проявив любопытство.
Но Великий не был бы таковым, если б его можно было легко достать. Атака пацаненка не достигла цели, Андрей успел в последний момент отшатнуться – короткий клинок мальчишки едва чиркнул по кромсайтовскому животу, надежно прикрытому «панцырем» линолеума.
Не успела я перевести дух, как Андрей снова пошел в атаку.
Будто бы даже небрежно он вытянул вперед руку с мечом и принялся осыпать противника короткими быстрыми ударами.
Вернее, пытаться это сделать. Потому что проворный семилетний шкет неизменно оказывался быстрее. Легкие, негромкие постукивания соприкасающихся мечей говорили, что все кромсайтовские удары мальчуган ловко – по касательной – отводит в сторону.
Андрей же, не теряя надежды, продолжал свою тактику постоянных быстрых ударов, изматывающих соперника… Или как раз теряя эту саму надежду?
У меня вдруг мелькнуло подозрение, что цель мелкой россыпи его ударов вовсе не в том, чтобы поразить наконец противника. И даже не в том, чтобы вымотать его. Задача Андрея могла быть гораздо банальнее – спастись от поражения самому. И тут кстати был вопрос – а кто, собственно, кого выматывает? Короткие андреевы выпады становились все менее резкими, повороты меча – все более плавными, и мальчишке-леопарденышу все проще было уходить от них.
Неужто Великий выдыхается? Если бы не его преимущества, не имеющие отношения к технике боя (длинная рука плюс длинный меч), то, пожалуй, шустрый пацаненок уже теперь сумел бы достать его. Но если так продолжится еще с десяток минут, то ведь и достанет! Андрей выдыхался быстро – прямо-таки на глазах.
И заметила это не только я.
– Кромсайт, держись, мы с тобой! – послышался возглас с другого края поляны.
Сразу два парня – один пониже, а другой такого же роста, как Андрей, добив последнего ворога, мчались на помощь Великому по истоптанной лысоватой траве, вздымая облачка пыли.
Не оборачиваясь на топот спасателей, Андрей сосредоточенно кивнул – и вдруг с удивлением обнаружил, что остался без противника. Было заметно, как на мгновение наш Кромсайт оторопел, застыв с бесполезно поднятым мечом.
А мальчишка, который за секунду до этого успел пружинкой отпрыгнуть в сторону и назад, уже развернулся спиной к полю боя и дал стрекача.
«Ага, струсил!» – возликовала я (все-таки обидно за кавалера – привел меня, чтоб похвастаться, а сам чуть не побит оказался).
Но пацаненок в шлеме далеко не убежал – только до куста сирени, под которым устроилось на перекур славянское воинство.
Отправился просить помощи и защиты?
Но и эта мысль оказалась ошибочной. Мелкий леопарденыш даже и не подумал обращаться к «славянам». По-моему, он их просто не заметил. А если и заметил, то не придал значения факту их пребывания под кустом.
Добежав до сирени, он повернулся спиной к ее плотной зеленой чащобе и, под прикрытием тугого веника из ветвей и листьев, замер в боевой стойке, всем своим видом предлагая возросшему числу противников продолжить бой.
А вот «славянам» пришлось несладко – их перекур закончился. Чтобы не быть затоптанными набегающими бойцами, разгоряченными в пылу битвы почти до полной невменяемости, «славяне» вынуждены были торопливо ретироваться с насиженного места – с проклятиями и угрозами. Вполне бесполезными.
Первым до куста сирени домчался запыхавшийся Андрей – ему было ближе всех – и снова начал свой отчаянный танец, пытаясь достать пацаненка длинной деревяшкой, «гуманизированной» толстым слоем трехцветной изоленты. Пытаясь без особого успеха – впрочем, как и раньше. Мальчонка играючи парировал кромсайтовские удары.
Затем примчались помощники. И остановились в растерянности. Замысленное нападение на маленького наглеца сразу с трех сторон стало просто невозможным. Этот нахал, почти ввинтившийся своей худенькой спиной в прогалину из мешанины серых ветвей и зеленой листвы, теперь был надежно защищен – не только с тылу, но и с боков. Даже Андрею, по-прежнему нападающему в одиночестве, приходилось бороться уже не столько с мечом противника, сколько с кустарником, негодующе раскачивающим перед его носом листьями и пахучими бледно-фиолетовыми гроздьями цветов.
Один из помощников Андрея (который повыше) сделал попытку прорубить окошко сквозь заросли
