плитка на крыше покрылась тонкой корочкой льда. Цветы и пальмы Липа внесла внутрь еще в сентябре, а за ними кресла и столик. Теперь детская была похожа на зимний сад. Теперь Липа любила пить кофе именно здесь. Чашка кофе, плитка черного шоколада, кошка Машка на коленях – почти идиллия. За окном глубокая осень, а у нее дома маленький кусочек лета.
В дверь позвонили. Машка лениво повела ухом, посмотрела на Липу. «Не открывай, нам и так хорошо», – читалось в ее желтых глазах. Да, им хорошо, а гость пусть уходит, кто бы он ни был.
Звонок стал настойчивее. Липа вздохнула, встала, переложила кошку в кресло, сказала:
– Я только узнаю, что им нужно, и вернусь.
Она открыла дверь, не заглядывая в глазок. А зачем? С ней же теперь Тимов медальон – спираль удачи…
На лестничной площадке стояли двое. Невысокий толстяк в пуховике и лохматой лисьей шапке и рослый чернокожий мужчина в элегантном пальто и с непокрытой головой.
– Олимпиада Витальевна? – Толстяк широко улыбнулся, зачем-то ткнул в бок чернокожего.
– Да. – Липа почти не удивилась, за последние месяцы она разучилась не только бояться, но и удивляться.
– Вы позволите нам войти? – чернокожий говорил по-русски с сильным акцентом.
– Прошу, – она пошире распахнула дверь.
Гости шагнули в квартиру. Толстяк огляделся, одобрительно поцокал языком и с удивительным проворством выскользнул из пуховика. Его приятель улыбнулся Липе и сказал смущенно:
– Меня зовут Ассан. А его, – он бросил неодобрительный взгляд на толстяка, – Коляныч. Мы друзья Счастливчика, то есть Тима.
Друзья Тима. Сердце забилось быстро-быстро. Что друзьям Тима делать в ее доме?
На голоса вышла кошка Машка, окинула незнакомцев подозрительным взглядом, зевнула.
– Видишь, Ассанчик, кошка! – непонятно чему обрадовался толстяк Коляныч. – Девушка и кошка – все, как он и говорил. – Он перевел взгляд на растерявшуюся Липу, сказал с просительной улыбкой: – Девочка, согрей нам чайку, а то в этой вашей Москве отвратительная погода.
Липа кивнула.
– Вы проходите, я сейчас.
– А может, водочка есть? – послышалось ей вслед. – Водочка или спиртик?
У нее была и водочка, и спиртик, и даже – о, чудо! – готовый ужин. На то, чтобы накрыть стол, ушло пару минут. Все это время Липа собиралась с духом. Эти люди сказали, что они друзья Тима. Что они делают в России? Зачем пришли к ней? Уж точно не за тем, чтобы попить чайку. Может, с Тимом что-то случилось?… Теперь, когда он без своего оберега…
– Ой, как вкусно пахнет! – на кухню притопал Коляныч. – Это все для нас? – Он обвел восхищенным взглядом накрытый стол, заорал во все горло: – Ассанчик! Иди сюда, дорогой! Ты только посмотри, какая девочка хозяйственная. Прямо как моя Лилу.
– Лилу – это его жена, – на кухне появился Ассан. – Липа, простите за вторжение, но у нас к вам очень серьезный разговор.
– К черту разговоры! – перебил его толстяк, плюхаясь на табурет. – Сначала ужин, а потом разговор. Да не стойте вы, присаживайтесь!
За ужином Коляныч болтал без умолку. Видать, разговаривать с набитым ртом ему не впервой. Рафинированный Ассан пытался разбавить болтовню товарища светской беседой. Липа вежливо улыбалась, отвечала на вопросы Ассана и ждала, когда же, наконец, закончится этот балаган и гости перейдут к главному.
Чай решено было пить в гостиной, неугомонному Колянычу захотелось «полюбоваться рыбками». Липа не стала возражать – в гостиной так в гостиной. Она даже камин зажгла, на сей раз для Ассана, заметила, как он смотрит на эту электрическую игрушку. Ассан с благодарностью улыбнулся, подошел поближе к огню. А Липа некстати подумала, что мужчины – это большие дети.
Толстяк рассказывал очередную байку о том, как он охотился на нильских крокодилов, когда Ассан вдруг сказал:
– Коляныч, хватит трепаться. Покажи ей.
– Но я же еще не дорассказал, – толстяк обиженно засопел.
– Коляныч, покажи!
Липа напряглась – что эти двое хотят ей показать?
– Не надо волноваться, – Ассан поймал ее испуганный взгляд. – Просто посмотрите на фотографию и скажите, знаком ли вам этот человек.
На столе перед ней появилось фото.
– Зачем вам это нужно? – спросила она.
– Милая, – Коляныч расплылся в отеческой улыбке. – Это нужно не нам, а вам с Тимом. Посмотри, ты его узнаешь?
Руки предательски дрожали, когда она брала фотографию.
Худое лицо, густые, совершенно седые волосы, ярко-синие глаза, намек на улыбку. Да, она знала этого человека…
* * *
…В тот день они впервые серьезно поссорились с Олегом. На пустом месте, в общем-то, поругались.
Нет, не так. Если честно, Липа думала, что муж будет ею гордиться после случившегося, а он набросился с упреками.
– Ты с ума сошла! О чем ты только думала?! А если бы этот мужик загнулся?! Тебя бы посадили за убийство! – У Олега даже руки дрожали от волнения.
– Он загнулся бы, если бы я не вмешалась, – в который уже раз повторила Липа. Устала она оправдываться и объяснять мужу, что клятва Гиппократа – это не пустой звук и то, что понимает она эту клятву как надо, безо всяких там «если».
Это была их годовщина – ровно два года совместной семейной жизни. Не бог весть какая знаменательная дата, но Липе непременно хотелось ее отпраздновать, не так много в ее жизни нашлось знаменательных дат: раз-два – и обчелся. Ресторан она выбирала сама. Ей хотелось, чтобы все было красиво: чтобы живая музыка, вышколенные официанты, уединенный столик и уютное мерцание свечей. Она давно присмотрела это место, и неважно, что за один ужин тут придется отдать половину ее месячного заработка. Два года, годовщина – они заслужили праздник.
А Олег был против, он считал ее решение бессмысленной тратой денег, предлагал сходить в «Макдоналдс» или просто тихо-мирно отметить годовщину дома, в общаге.
Липа хотела именно в этом ресторане, где живая музыка и свечи. И, возможно, впервые за всю их совместную с Олегом жизнь настояла на своем. Взяла взаймы у Инги роскошное вечернее платье, сделала макияж и даже попыталась уложить свои непослушные волосы в элегантную прическу. Она хотела сразить мужа наповал, доказать, что она достойна его любви.
Сразила. Олег окинул ее долгим взглядом, потер в раздумьях переносицу и сказал, что платье ее полнит, и вообще красный цвет ей не идет. Олегу было виднее, он ведь фотохудожник, у него тонкий вкус и особенное видение мира. Наверное, именно поэтому Липа если и обиделась, то не слишком сильно. Сама виновата, надо было предварительно посоветоваться с мужем, а она доверилась мнению Инги. Инга сказала: «Мартьянова, отпад!» – и Липа поверила. А оказалось, что платье ее полнит, и Олег недоволен…
Ничего, она сумеет вернуть мужу хорошее расположение духа, он ведь еще не видел ресторан.
Ресторан Олегу понравился – слава тебе, господи! – он улыбнулся и обнял Липу за плечи, хотя всегда считал «эти телячьи нежности» мещанством и дурновкусием. А в ресторане все друг другу улыбались, и многие пары держались за руки, а некоторые – наверное, самые невоспитанные – даже целовались
