Руки Брента, лежавшие на бедрах Фионы, ритмично сжимались и разжимались. Он наблюдал, как она танцует, закрыв глаза и отдаваясь танцу.
Она так красива, и он… очень сильно хочет ее. Брент боролся с конвульсивным подергиванием, и в конце концов ему удалось взять его под контроль и наслаждаться ее прикосновениями к нему, ее видом. Волосы Фионы, пахнущие персиками, свободно ниспадали на щеки и шею блестящими волнами. Он слегка наклонился, чтобы вдохнуть их аромат, наполнить им легкие. Фиона безумно нравилась ему именно такой — немного уставшей, со стершейся помадой и в слегка помятой блузке. Ему было приятно, что она танцует с ним, и было приятно танцевать с ней.
Этот вечер все же превратился в свидание, и Брент вынужден был признать, что он сам тому виной. Может, то, что он встал и пригласил Фиону танцевать, и произошло случайно, но не было ничего случайного в его непреодолимом желании обнять ее. Может, он и хотел успокоить ее после неприятного эпизода с матерью, но с тех пор, как они пришли сюда, не сказал об этом ни слова. Когда рука Фионы в танце задела его бедро, Брент привлек ее к себе. Не прижал, нет. Просто ее ладони лежали на его груди и на плече, и его ладони у нее на бедрах. Он ощущал невероятную близость с ней.
Глаза Фионы искрились, когда она подняла на него взгляд. Остальные посетители ресторана как будто исчезли, перестали для него существовать, и он полностью сосредоточился на женщине, танцующей с ним.
— Мне нравится, как ты танцуешь, — пробормотала Фиона возле его уха. Ее грудь прикоснулась к его груди. Брент резко вдохнул воздух, и руки его сами собой обвили Фиону. Так, обнявшись, они покачивались под музыку. И у него возникло странное чувство, будто он наконец пришел домой.
— Мне больше нравится, как танцуешь ты. — Губы его коснулись ее уха и задержались там, чтобы в нежнейшем поцелуе исследовать очертания изящной раковины.
Очень тонкая грань. Как легко перешагнуть через нее, потому что это кажется правильным…
Ее дыхание омыло щеку Брента. Это говорило о том, что ей доставляет удовольствие его трепетное прикосновение.
В голове Брента мелькнула тревожная мысль: сколько пройдет времени, прежде чем он утратит ощущение покоя и ему снова придется контролировать свои движения? А пока он просто наслаждался танцем с Фионой. Казалось таким правильным обнимать ее, чтобы их тела соприкасались грудь к груди, бедро к бедру, пока они покачивались под музыку. Ему захотелось закрыть глаза и ощущать плавные движения молодой женщины, впитывая их, что он и сделал.
Желая отвлечь Фиону от грустных воспоминаний и одновременно упиваясь танцем, Брент утратил бдительность, утратил основательно, и даже не заметил этого. Самым пугающим было то, что он не мог заставить себя сосредоточиться.
Они танцевали, точнее, танцевала в основном Фиона, а Брент всего лишь тихонько покачивался в такт музыке, но — ах! — это стало для нее незабываемым впечатлением. Потому что он не сводил с нее глаз, потому что никто и ничто вокруг его не интересовало. Брент полностью сосредоточился на ней одной. Наверное, дальнейшее было неизбежно — он привлек ее ближе, и она охотно подчинилась ему. Звучали то быстрые, то медленные мелодии, а они все продолжали танцевать. Наконец Брент прижался щекой к ее щеке, и его ладони скользнули вверх по рукам Фионы, по ее плечам, по груди и вниз — к изгибу талии.
Обида на мать, грусть по поводу очередной неудачной попытки наладить отношения с родными отошли на второй план. Для нее существовал только Брент.
Правда, сомнения все же оставались. Фиона пока не понимала, как Брент относится к ней. Все ли он знает, все ли видит, все ли понимает? Да, он, несомненно, ценит ее артистическую натуру. Это ясно, поскольку и сам Брент — человек творческий.
Но в то же время он, как правило, не подпускает ее близко, удерживает на расстоянии. Брент, похоже, не уверен ни в ней, ни в себе и не знает, признавать ему влечение, которое он испытывает к ней, или нет. Сейчас преграды, которые он воздвиг вокруг своего сердца, исчезли, и Фиона позволила себе надеяться, что так будет и в дальнейшем.
Она крепче обняла Брента за шею. Оба молчали и не отрывали глаз друг от друга. Наконец они перестали танцевать. Брент сжал руку Фионы и увел с танцпола. Сердце ее стучало медленно и гулко. Дыхание сбилось. Она была готова идти за ним куда угодно — не только к машине, но и на край света.
В кабине пикапа Брент снова потянулся к руке Фионы. Положил ее к себе на бедро и удержал там.
— Я собирался поговорить с тобой о твоей семье…
— Может, поговоришь со мной о Чарлзе?
Машина свернула на стоянку возле ее дома, и они замолчали. Потребность поговорить боролась с совсем другими, более древними потребностями. Фиона не знала, как поступить, а потому решила попрощаться с Брентом, хотя каждое слово давалось ей с трудом.
— Спасибо… спасибо за чудесный вечер. — Она нащупала ручку дверцы.
Брент остановил машину на свободном месте в самом конце стоянки. Тут было тихо и темно. Он обошел капот, подал Фионе руку и захлопнул дверцу после того, как она вышла.
— Что происходит, Фиона?
Он ли раскрыл объятия? Или она прильнула к нему? Да какое это имело значение? В любом случае это было неизбежно.
— Кажется, я поняла, что происходит с тобой. — Она заглянула ему в глаза. — Ты постоянно сдерживаешься, потому что отец отказался от тебя, и таким образом даешь ему власть над собой. А твой аутизм здесь ни при чем. Это просто часть тебя. Прекрасная часть.
Ей удалось выразить и то, в чем она не сомневалась, и то, что улавливала лишь интуитивно.
Брент покачал головой:
— Прекрасна ты, твое великодушие, твоя способность видеть в людях лучшее. — Он замолчал.
Возможно, Брент не хотел говорить о чем-то еще. Возможно, он инстинктивно отреагировал на то, что сказала она. Во всяком случае, руки его обвились вокруг Фионы, а губы приоткрылись.
Последние преграды рухнули, губы прижались к губам — берущие и дающие, предлагающие и принимающие.
Фиона более не скрывала своего желания. Она обняла Брента. Губы ее стали мягкими, вбирающими ласку и отзывающимися на нее, когда его ладони заскользили вверх-вниз по ее спине, по изгибу поясницы, по ягодицам. Это был нежный и сладостный поцелуй.
Однако это было только начало. Фиона не сразу поняла, что нежность сменилась требовательностью. Язык Брента проник в ее рот, и страсть захлестнула молодую женщину. Его сила будоражила ее, но голос разума предупреждал: «Будь осторожна. Будь очень осторожна. Ты можешь даже не заметить, как отдашь ему свое сердце. И что тогда будет с тобой?»
— Я хочу, чтобы ты была ближе. Ближе, — прошептал Брент и вновь накрыл ее рот своим, а руки его крепко-крепко сжали Фиону.
Она почувствовала себя в безопасности. Однако ей хотелось большего: стать ближе к нему не только физически, но и во всем остальном. Фиона призналась себе, что мечтала о такой близости с самого начала, когда вникала в методы его работы. Может, уже тогда в глубине души она знала, что полюбит Брента.
Его считают эксцентричным. Нет, он блестящий, талантливый, уникальный, очаровательный, нежный и сильный!
— Фиона, если я буду продолжать так, я не смогу… не сумею… Я не знаю… — Брент спрятал лицо в ее волосах. Грудь его тяжело вздымалась, плечи напряглись, пока он боролся с собой, боролся со своим желанием и, быть может, боролся со своей болезнью. — Я твердил себе, что это безопасно. Мы же на автостоянке. Боже мой!
Действительно, дошло до нее, они и в самом деле на стоянке. А она забыла об этом, утратила всякое ощущение времени и места — настолько погрузилась в свои ощущения, что не думала ни о чем. Необходимо отодвинуться от него хотя бы на шаг. Вот сейчас она соберется с силами и отступит. Потому что…
Потому что им надо поговорить. Разве нет?
Пальцы Брента запутались в ее волосах. Тут же все причины, по которым Фионе следовало бы отпустить Брента, исчезли. Ее ладони обхватили его лицо… Если бы он подал хотя бы малейший знак, что
