делом,между птичьего говнана песке заледенеломумирая, загорая,мелкой денежкой играя.2Если кто исчез удачно,прежде всякого суда,для того и жизнь прозрачна,как холодная водаиз Байкала, из фонтана,из ручья под лопухом,из стеклянного стаканасо щербатым ободком.А могла казаться черной,если сделана вчерне.И читатель, заточенныйв кабинетной тишине,затоскует о своемнад бумагой потаенной:«Кто я здесь? Солдат наемный?Склад, сдающийся в наем?Назови любое слово,ведь название всемуникакое не готово.Не поверишь: никакого.Никакое. Никому».3
Студент-то с ума сошел: воображает,
что сидит в стеклянной банке, а сам
стоит на Эльбском мосту и смотрит
в воду. Пойдемте-ка дальше!
Э. Т. А. Гофман, «Золотой горшок»Где-то я на время спятил,что-то Гофман сочинил.Сколько брошенных занятий,столько в черепе чернил.Сквозь чернильные протечкиразличается вполне,как с моста у мелкой речкитень колеблется на дне.Лучше б дело кончить миром.В мягком свете на зарепо воде идет пунктиромазбука одних тире.
В самолете
В замедленном повторетолпой обнесенана крайнем мониторемелькнувшая спина.Я чувствую, что телотеряет высоту,—межу перелетело,пересекло черту.И ночь себя мешаеткак чёрную лапшу.Узнать тебя мешает.Но я тебя прошунеразличимым светомво тьме не утонуть.А сверху и Манхеттенпохож на Млечный Путь.* * *Неровный, чуть помятый стройцветов оранжевых и красных.Ночница с пепельной каймойв ее метаниях напрасных.Но тишина уже не лечитщекотку легкую в кости.Как быстро наступает вечер!Пора часы перевести.Давай на память сохраним:неясный день в простое летнемлистом не дрогнет ни одним,как в перемирии последнем.И в чаще слухов без числаеще почувствовать не смеембеду, что мимо проползланевидимым воздушным змеем.* * *Может, это такое правило —правой, левой руки?И на приступ идет окраина,но водой из Дунай- реки?А у нас окраина. Сквозь туманне видать спасательную команду.Дождь гудит как бурят-шаман,повторяет мантру.Тучи строятся, как слепцына невидимую поверку.Заплетают веревочные концы,что спускают за нами сверху.* * *Кто напомнит, отчего язагадал, что при утратекостное на лучевоеобменяют бога ради.Нет наставника в природе.Да и кто ему поверит,если он себя находит,как волна находит берег.Объясненье костяноеникому не пригодится,но однажды в гуще зноястранный холод возвратится.Где ответчик и лишенец,там и я за ними следом,признавая мертвый шелестзаблудившимся ответом.
Так говорит держава
Так говорит держава,светлая птица Сирин:«Я в обоюдоострыхтвердых своих когтяхвас на лету держала.Я ваш последний воздухв славе моей и силе,здесь и на всех путях».Тянет прожить безбедно,как на лугу зеленом —греться, валиться набокв наигрыше, в кураже.Но с переменой ветрасразу несет паленым,входит звериный запах,и не вздохнуть уже.* * *Подходит к беженцу огоньи говорит ему:будь ты тихоня из тихонь,но я свое возьму.Ты новый день и новый срокне мерь на свой аршин —не тот пришел к тебе ходок,не прежний страх прошил.А новый страх – природный газна дне земных пород — всегда найдет змеиный лаз,пробьет грунтовый свод.Пускай осаженный стократ,ползущий из глубин,из тайных пор идущий смрад.А он неистребим.* * *Из монотонных лет, хоть я забыл их,карманный сор просыпался в прорехи.И в памяти от прежних дней унылыхеще идут магнитные помехи.Но лишь теперь она перехватилакакое-то шу-шу за краем слуха —там со старухой шепчется старуха,и пауку сигналит паутина.* * *Угадайте, что случилось с нами:бабочки глядят на нас волками,и паук идет из рукава.Сон с непривлекательным финалом.Если жизнь и вправду такова,я хочу быть серым кардиналом.И тогда, не меряясь чинами,нам судьбу придется повторить:собираться вместе вечерами,голос понижать, сдвигать стаканы,глиняные трубочки курить.* * *А взгляд так светел, переливчат,речными искрами горит.Боюсь, она еще накличетв подруги донных нереид.Иного зрения отведав,неузнаваемы почти,игрою мелких самоцветовпереливаются зрачки.Живут на радужном отрезке,на помраченной глубине,в порхающем недужном блеске,уже безумные вполне.
3
* * *Как человек переменился за год,а почему, спроси у лесников:не то в ночи наслушался волков,не то в лесу наелся волчьих ягод.Он думает, что первым от хвостаему теперь назваться не мешало б,но закрывает книгу жалоби начинает с чистого листа.На белый свет выходит, новичок,как из берлоги, как из черной бани,и в пустоте зубами щелк да щелк,все щелк да щелк железными зубами.* * *Март-апрель, а по углам зима,но сырая, пахнущая дерном.Талый снег спускается с холмав осветленном воздухе просторном.Сходит дымовая пелена,но туманом выбелен подлесок,и земля едва еще видначерная в проталинах, порезах.* * *ночь за окномдождь за окномдерево за окномговорящие об одномна языке родномна четыре свои углаладит шатровый верхпамять черная от прорехпозабывшая где была* * *Где сознанье в пагубе, в бедена краях стирается нетвердых,все темнее светит солнце мертвых,и глаза привыкли к темноте.Но и там выпрашивать ответа,отражая темные лучи,не пристало путнику в ночина дорогах нитяного света.* * *Как придет пора ночная,защебечет вразнобой,неизбежно начинаясилой мериться с тобой.За проводкой, за побелкой,между полом и плитойсамой мусорной и мелкойзаправляет темнотой.Убеждает за плитою,что гроша уже не стоюсо своею правотой.По сусекам, для прикорма,как кухонное зверьев шустрой панике проворна —ну, куда мне до
