Михаэлю Шумахеру о том, чего ему знать совсем не хочется: он не улучшил время. Позади него идет по трассе Фернандо Алонсо, молодой гонщик, которого четыре года назад Шумахер идентифицировал как своего будущего соперника, и идет определенно быстрее. Догадка Михаэля оказывается верной, именно Алонсо теперь борется с ним за чемпионский титул. Опытный гонщик видит в Алонсо некоторые из своих собственных качеств и понимает, что во многих отношениях двадцатичетырехлетний парень превосходит его.
Тридцатисемилетний Шумахер чувствует, что сил у него остается все меньше. Колоссальных усилий, приложенных им на тестах перед началом сезона, оказалось недостаточно, чтобы обеспечить превосходство над испанцем, который вырос в исключительного соперника. Михаэль отставал от Алонсо на пятнадцать очков в личном зачете чемпионата, а треть сезона уже была позади. Шумахер отчаянно хотел выиграть этот чемпионат, потому что в связи с доминированием Алонсо и тем фактом, что Кими Райкконен подписал контракт с Ferrari на 2007 год, уже решил, что этот год станет для него последним в Формуле- 1.
Игра подходит к концу: остался лишь поворот «Раскасс», и никаких шансов компенсировать упущенное время. Шумахер в отчаянии. Поул-позишн слишком важна для победы в Монако, а он уступает ее Алонсо. Михаэль знает, как это символично: молодой гонщик отодвигает с дороги старшего – точно так же он сам двенадцать лет назад поступал с Айртоном Сенной. А сейчас уже не только Алонсо, но и Марк Уэббер, Кими Райкконен и Джанкарло Физикелла угрожают его позиции на стартовом поле – в результате он может оказаться на второй или даже третьей линии, и тогда исход гонки будет уже не в его власти, не так, как он планировал.
Побеждает инстинкт.
Тормоза заблокированы, синий дым валит от покрышек. Шумахер входит в правый поворот «Раскасс» по странной траектории, машину ведет влево, затем она замедляется, повисает пауза, потом едва заметно машина дергается вперед и глохнет. Нос болида – в нескольких десятках сантиметров от рельса безопасности. Контакта не происходит, но маршалы реагируют незамедлительно: машут желтыми флагами, на подступах к «Раскассу» останавливая шедших вслед за Михаэлем гонщиков, среди которых и Алонсо. У тех не остается другого выбора, кроме как замедлиться. Круг Алонсо испорчен, так же как и круги Вебера, Физикеллы и Райкконена. Квалификационная сессия окончена. Лучшим остается время, показанное Шумахером на его предыдущем круге. Он занимает поул, но какую цену ему придется заплатить за эту победу?
На пит-лейн в Монако разъяренный босс Renault Флавио Бриаторе отлавливает каждую без исключения телевизионную бригаду, чтобы выразить свое возмущение.
«Это позор! — неистовствует он. — Да он просто смеется над нами! Некто семикратный чемпион мира хочет, чтобы мы поверили, что он сделал это ненамеренно? Сказки! Это неспортивно, это против всех правил!» Несогласных с Бриаторе можно по пальцам пересчитать.
Тройка лучших по итогам квалификации должна сразу же после окончания сессии явиться на пресс- конференцию, организуемую Международной автомобильной федерацией (FIA). Прежде всего они дают короткое телеинтервью, которое транслируется на весь мир, и, чтобы захватить его, многие телевизионные каналы, освещающие квалификацию, продлевают эфирное время. В эту конкретную субботу в связи со скандалом, разразившимся вокруг действий Шумахера, интервью обязательно к просмотру.
В машине, на которой пилотов обычно везут на пресс-конференцию, сидят Шумахер, Алонсо и Уэббер. Уэббер вспоминает:
Интервью началось, и первый же вопрос задан непосредственно по делу: «Михаэль, что произошло в повороте «Рас-касс»? — «Я заблокировал переднее колесо и зашел в поворот слишком широко», — ответил Шумахер с открытым и спокойным выражением лица.
Рядом с ним сидел Алонсо; испанец все последующие полчаса старался вести себя с достоинством, но его лицо было перекошено злобой. По другую сторону от Шумахера расположился Уэббер. Михаэль продолжил: «Я не совсем понимал, что происходило в этот момент на трассе, какое было расположение машин, поэтому я связался с ребятами и спросил, каково положение дел и на каком мы оказались месте. Я не ожидал, что буду сидеть здесь сегодня, а они сказали, что мы первые, и я очень обрадовался». Шумахер говорил не на привычном отшлифованном английском языке, на котором обычно изъяснялся в такие моменты. Его мысли явно перескакивали с одной на другую. Речь утратила свойственную ему беглость. Он слишком хорошо знал, что подумают люди. Только ему было известно, намеренно ли он остановился посередине дороги, чтобы не позволить Алонсо превзойти его. В любом случае он не собирался признаваться в содеянном или извиняться за свое поведение. Это не в его характере. Немца спросили, не потому ли он остановился, что заглох двигатель.
«Нет, сначала нет, и я пытался включить задний ход, но на самом деле я не хотел сдавать назад, толком не видя, что там, и в конечном итоге двигатель заглох. Мне нужно Выяснить, почему это случилось, потому что на это не было никаких причин, но думаю, что через какое-то время, если днигатель работает таким образом, он отключается. Полагаю, что именно это и произошло».
Затем три гонщика переместились в основное здание пресс-центра для пресс-конференции. Перед ними сидело 150 журналистов. Шумахер за свою карьеру бесчисленное количество раз оказывался в такой ситуации, но всегда испытывал дискомфорт. Позднее он вспоминал: «Игры со СМИ исегда давались мне нелегко. Получасовая пресс-конференция утомляла меня больше, чем сама гонка. Это не мой мир. Во мне нет ничего от актера. Вдобавок все по-своему интерпретируют и извращают сказанное. Я не могу изображать эмоции по мановению руки и не хочу».
В этот раз он испытывал еще больший дискомфорт, чем обычно.
Дело было за малым – кто начнет войну. Через десять минут после начала конференции первую пулю выпустила, хоть и осторожно, Анна Гуинтини – хрупкая француженка много лет бессменно вела раздел о Формуле-1 в престижной французской ежедневной газете о спорте L'Equipe.
В 1996 году Гуинтини взяла у Михаэля интервью, в котором он раскрыл больше карт, чем во всех остальных беседах с журналистами, вместе взятых. Единственный раз в своей карьере Шумахер немного расслабился и открыто говорил на многие темы. По иронии судьбы Гуинтини была супругой Дениса Чеврье, руководителя инженерного отдела моторостроительного департамента Renault.
— Я поговорила с некоторыми гонщиками. Они считают, что сегодняшний инцидент не вполне правдоподобен. Если так, то это просто срам, — заявила она. Атмосфера на пит-лейн и в паддоке была наэлектризована из-за случившегося. Современная Формула-1 не богата на драмы, а паддок – по большему счету спокойное и тихое Шумахер выглядел слегка обескураженным, но сохранял спокойствие.
— Вы абсолютно правы, это действительно был бы срам, но неоднозначные моменты возникают всегда. Твои соперники считают одно, а люди, которые на твоей стороне, другое, в этом суть спорта.
— Вопрос не о друзьях и врагах, вопрос о том, что приемлемо и что неприемлемо в спорте, — сухо отозвалась Гуинтини.
— Я объяснил вам, что произошло, и если вы хотите этому верить, вы поверите, а кто не хочет, может не верить. К несчастью, таков мир, в котором мы живем.
Затем Шумахера спросили в лоб, сжульничал ли он. Его лицо напряглось:
— Нет, и я не понимаю, почему вы задаете мне такой вопрос. Я думаю, что это жестоко с вашей стороны. Если бы вам хоть раз довелось пилотировать здесь, в Монако, у вас, вероятно, не возникло бы подобного вопроса.
