Степан кивнул.
– Всё, здесь тоже пусто! Давай на Шестнадцатую!
На Шестнадцатую они вывернули у заведения мадам Чуриковой.
– Тут давай повнимательнее!
«Чёрт! – вдруг вспомнил Степан. – А ведь китайцы говорили об этом заведении и о его госте, как это я упустил из виду? Но ведь за ним-то мы не ходили!»
Шестнадцатая была свободнее, на ней стена к стене стояли публичные дома, время было неурочное, обычно интересующиеся услугами заведений появлялись здесь тогда, когда на Пристани закрывались рестораны.
Мироныч шёл не оглядываясь. Он взошёл на крыльцо под красным фонарём, дёрнул дверь и подозвал Ванятку. Тот быстро открыл и сразу отпрянул.
– Что там?
Ванятка стоял в шаге от открытой двери и зажимал пальцами нос.
Степан понюхал, из двери тяжело пахло гнилым.
– Да, щас бы противогаз не помешал. – Он закрылся носовым платком и вошёл. В помещении запах стоял повсеместно и равномерно. Мироныч, будто не чувствуя его, почему-то сразу стал подниматься по широкой центральной лестнице, устланной толстой синей ковровой дорожкой. Он шёл не оглядываясь. Степан устремился за ним, потом оглянулся на Ванятку, у того никогда не было носового платка, он семенил, закрыв нос и рот шляпой, – не зря Саньгэ выдал, как знал, что пригодится, – поэтому ему дышалось плохо вдвойне.
Мироныч поднялся по лестнице, повёл носом и пошёл к одной из открытых на этаже дверей. Это была дверь в сервировочную. Степан заглянул туда через плечо Мироныча и увидел, что на столе валяются остатки еды, а на полу лежит наполовину вытекшая бутылка водки. Мироныч вышел из сервировочной и повернул налево. Он дошёл до последней двери, там оказался кабинет с письменным столом и сейфом, ящики стола были выдвинуты, дверь сейфа открыта, и было видно, что и там и здесь все пусто, а на полу валяются какие-то бумаги.
– Нет, это не здесь! – сказал он и пошёл по коридору направо в другой конец. Он шёл, толкал двери справа и слева и только заглядывал. Он толкнул последнюю дверь справа. Степан вошёл вслед за ним и отпрянул. На полу головой в камине лежал человек, Мироныч уже сидел рядом с телом на корточках. Человек лежал ничком.
– Это не Сорокин, – сказал он. – Этого я не знаю!
– Можешь его перевернуть? – с трудом сдерживая тошноту и прикрывая рот платком, попросил Степан.
– Могу, отчего же не могу! – Он перевернул труп. – Нет, так ничего не понять… надо накрыть его чем- то, чтобы не смердел, плотным, жаль нет брезента… Только окна открывать нельзя, воронья и чаек налетит, клевать…
Степан вглядывался в чёрную, обожжённую голову без волос.
– Войти невозможно…
– А ваши придут, у них чё, противогазов не будет?
– И то правда!
Мироныч вглядывался в обезображенное лицо.
– Кажись, я догадываюсь, кто это…
Он не успел договорить, как послышались торопливые шаги в коридоре, и в кабинет вбежал Ванятка.
– Там в саду кто-то есть! – просвистел он шёпотом.
– Где?
– Тама! – сказал Ванятка и махнул рукой в сторону окна.
– Кто?
– Я видел из окна, за кустами…
– Пойдем, покажешь!
Степан и Ванятка подошли к окну, и Степан отодвинул штору:
– Где?
– Вон, в дальнем углу, за кустами, отсюда не видно, а с первого этажа видно!
Степан услышал за спиной дыхание Мироныча, тот встал на цыпочки и пытался заглянуть через плечо Соловьёва.
– Я его узнал!
– Кого?
– Этого, – сказал Мироныч и показал пальцем на труп. – Мы за ним ходили, несколько лет назад, когда о нём газеты японские писали, это комбриг Юшков. Нам Номура приказал. А туда, – он показал рукой в сад, – надо бы сходить, дом пустой, а в саду… – он посмотрел на Ванятку, – можа, кто-то… Так получается?
Ванятка кивнул, они подошли к трупу, взяли ковровую дорожку и накрыли ею тело.
– Идём! – сказал Степан.
Они вышли в сад, первым шёл Мироныч, Степан шёл за ним и удивлялся, как хорошо Мироныч ориентируется в этом заведении: «Наверное, бывал тут, и не раз!» Он с удивлением смотрел на тщедушную старческую фигуру Мироныча и думал: «Видать, это сухое деревце выросло-то в сучок! А ещё о бабке своей печётся!»
В саду росли вишни и яблони, в середине был овальный, вытянутый узкий прудик, через который был перекинут красивый, как игрушечный, бамбуковый мостик. Вдоль ограды по периметру росли кусты шиповника.
– Где ты чё увидел? – шёпотом спросил Степан Ванятку.
– Бона, нагнитесь пониже, с-под кустов уже видать ноги, видите?
Они подошли к углу метров на пять, Степан на ходу пригнулся и действительно увидел туфли человека, сидящего на корточках за кустом около забора. Мироныч оглянулся на Степана, тоже пригнулся и неожиданно остановился так, что Степан наткнулся на него.
– Туфли Капитоныча! – прошептал он. – Есть оружие?
– Опасен? – почему-то спросил Степан и вытащил браунинг.
– Бог весть!
Они подошли вплотную к кустам, раздвинули их колючки и увидели сидящего на корточках человека.
– Он! – прошептал Мироныч.
Он подошёл к Сорокину.
Тот сидел, прислонившись спиной к забору, и качал головой взад и вперед. В ногах у него стоял с разинутой пастью пустой смятый саквояж, на который свисали его безвольные руки.
– Что-то шепчет! – тихо сказал Мироныч и вплотную прислонился ухом к губам Сорокина.
Степан тоже подсел к Сорокину и увидел его полуприкрытые с опалёнными ресницами веки.
Сорокин беззвучно шевелил губами.
Мироныч отодвинулся и обречённо сказал:
– Видать, отбегался Михаил Капитонович, дорогой мой начальник! Какую-то прабабушку вспоминает…
Александр собрал своих ребят в саду, в доме тридцать человек не поместились, в первом ряду был Серёжа Арцишевский.
– Поговорим коротко! На длинные разговоры нет времени! Серёжа, сколько твоих?
– Шестеро!
– Хорошо! Вы пойдёте со мной! Машина есть?
– Да, грузовой «форд»!
– В самый раз, с вами поговорим отдельно!
Серёжа кивнул.
Александр распределил группы, часть людей он поставил у жандармерии, часть направил к
