— Да, тут не слишком просторно.
На что фру ответила с улыбкой, покривившей неподвижную маску, каковою было ее лицо:
— О, я этого не замечаю.
— Того, что безразлично, никогда не замечаешь,— сказал господин Аск.
Фру Скоу подняла на него глаза:
— Ну а вы, неужто видите что здесь, в этой комнате?
— Да, птичью стаю,— ответил Вильям.
— Кушайте же, дети, кушайте,— крикнула фрекен Сайер и, подняв свою рюмку, добавила:
— Ваша старая тетка пьет за ваше здоровье.
Она окинула взглядом весь стол, за дальним концом которого фру Маддерсон, склонив набок канареечную голову, говорила чиновнику Сайеру о своих «песенках»:
— О, это ведь так, пустяки. Но господину адвокату это доставляет удовольствие... знаете, под вечер, когда он утомлен.
Фрекен Сайер сказала, адресуясь к фру фон Хан:
— Милочка, устриц ты можешь есть совершенно спокойно. Они из Лимфьорда.
Фру фон Хан, которая ела с таким видом, будто каждый моллюск застревал у нее в горле, ответила:
— Благодарствую, Виктория, уж я знаю, что ты не экономишь.— И, резко переменив тему, она заговорила со статским советником о болезнях и смертности в городе:
— Я же говорю вам, советник, нам навстречу попалось ни много ни мало семь похоронных процессий, пока мы шли, я и Августа. Зрелище совершенно ужасное.
Статский советник согласился, что смертность действительно велика.
— Да,— сказала фру фон Хан,— причем говорят, будто нынче все больше старики столь прискорбно покидают этот мир.
Фру Лунд заметила:
— Теперь, должно быть, всюду болезни. В нашем приходе у Лунда на одной неделе было пять похорон. Но мыто, конечно, только радуемся.
Фрекен Сайер сидела и беспрерывно двигала свои рюмки и бокалы, ей очень хотелось выпить с Вилли. А тем временем чиновник Сайер с фрекен Августой фон Хан тоже заговорили о болезнях, кончинах и эпидемиях, так что бренность человеческого существования густым чадом повисла над тарелками.
— За твое здоровье, Вилли, за твое здоровье,— крикнула фрекен Сайер через стол, подняв свою рюмку.
— За твое здоровье, тетя Виктория,— сказал Вилли,— что ни говори, а, ей-богу, кровь в нас всех течет твоя.
Фрекен Сайер рассмеялась и закачала головою.
— Алая кровь, мой мальчик,— ответила она, и слезящиеся глаза ее блеснули, а голос захлебнулся в кашле.
Фрекен Августа фон Хан не так давно пела в церков-
ном хоре последнее прости своей приятельнице. Это было до чрезвычайности трогательно и красиво.
Фру фон Хан, с одобрением рассматривавшая руки ла-кея, пока тот разливал вино с этикетками тайного советника, находила, однако, что отпевание в церкви много торжественней, ежели оно по средствам. В часовнях же всегда такой запах — как в комнатах, где слишком много горшков с цветами.
— Вы льете на скатерть,— сказал статский советник фрекен Сайер, у которой дрожала рука, когда она чокалась с Вилли.
Фрекен подняла взгляд на доктора.
— Пейте, голубчик, пейте,— сказала ома,— это чистейший виноград.
И она не спускала глаз с его лица, покуда советник не проглотил греческую горечь.
Бутылки с этикетками достигли барышень Хаух, которые при виде пожелтевших наклеек ударились в воспоминания.
— Насколько же мы были мо,ложе,— сказала фрекен Минна,— но ах, что это был за дом, тот, угловой, настоящий аристократический особняк.
Фрекен Оттилия, выставив плечи из своего декольте, подхватила:
— О да, я прекрасно помню — я тогда еще училась — доброго старого тайного советника, как он стоял у себя на лестнице по вторникам и субботам и сам присматривал за служанкой, когда она чистила шары на перилах. Он ведь любил, чтобы все у него блестело.
— Да,— сказала фрекен Минна,— до чего было торжественно со старинными медными шарами. А балы! — продолжала она.— Ну что могло быть праздничней сиянья восковых свечей в доме тайного советника.
— Господи Иисусе,— сказала фрекен Люси адвокату Скоу,— тетушка Минна сама признается, что танцевала при церковных свечах.
— Никуда не денешься,— ответил адвокат,— дамочка-то как-никак постарше этого вина.
Чиновник Сайер сказал:
— Да, тот дом содержался солидно.
Фрекен Сайер издала булькающий смешок, а старые конечности ее под столом затрепыхались — об этих движениях никогда нельзя было знать, биенье ли то подспудной жизненной силы или же особого рода судорога.
— Да, там было где разгуляться! — сказала она.
Фру фон Хан приветливо взглянула через стол:
— А я тебя, Виктория, всегда в розовом помню.
— Годы-то бегут,— сказала фрекен Минна, точно по какой-то ассоциации идей.
— Но особняк был продан прежде времени,— сказал адвокат Майер,— люди никогда не умеют выждать благоприятной конъюнктуры... В наши дни все дела делаются в спешке.
— Ах,— воскликнула тут фру Маддерсон, чьи мысли еще заняты были танцами,— что может быть прелестней вальса!
Барышни Хаух заговорили вдруг о доме, который был у них на Норреброгаде.
— И в самом деле, у вас ведь там дом,— вступился господин Майер.
Должно быть, его ушные раковины были очень подвижны, ибо, едва упомянут был этот дом, уши его тотчас оттопырились в стороны, точно как у кролика.
— И мы с сестрицей Оттилией частенько поговариваем о продаже. В той части города — там же канитель с получением платы. И мы так мучаемся, когда приходится выгонять жильцов. Но и порядок ведь должен быть. А с другой стороны, дом с незапамятных времен в нашем фамильном владении. Да и где нам одним, без помощи, с этаким делом управиться.
— Есть же, однако, компетентные люди,— возразил господин Майер,— как раз и полагающие своею целью помогать в подобных чистых делах. В случаях честной продажи, не выходящей за установленные рамки.
Всякий раз, упоминая о сословии и рамках, господин адвокат Майер метал мгновенно вспыхивавшие взоры на господина адвоката Скоу.
— Боже, ну конечно,— сказала фрекен Оттилия, чувствуя, что господин Майер словно бы чуточку к ней придвигается,— на вас-то, дорогой, женщина смело могла бы положиться.
Адвокат Скоу, лицо которого ярко пылало, чем он, по-видимому, не столько обязан был вину фрекен Сайер, сколько объемистым таблеткам, которые он то и дело глотал, вынимая из жилетных карманов, вдруг спросил через стол:
— А где этот дом?
Фрекен Минна несколько вяло сообщила о его место, нахождений.
— Блестяще,— сказал господин Скоу,— недавно был разговор о новой жилой стройке как раз в этом кварта, ле. С башнями, линолеумом и ватерклозетами. Время требует своего. Разумеется, самое лучшее,— продолжал он,— когда есть в придачу и загородный воздух. Подальше от центра, в направлении Хеллерупа— там, пожалуй, больше будет шику.
