присутствии, по праву принадлежат ему, как это было в прежние времена34. Генрих III приказал людям Байонны вести войну с Ла Рошелью и всячески досаждать французскому королю, в обмен за их услугу он обещал им первую 1000 марок из добычи для укрепления их города35. В октябре он просил Роберта Элиаса из Винчелси приплыть во Францию на своем корабле «Ла Бретт»36. Но граф Бретонский и его бретонские моряки погрязли в междоусобицах, да так, что даже хранители Пяти Портов пожаловались Вальтеру Грею, архиепископу Йоркскому, который присматривал за королевством во время отсутствия Генриха III, что из-за этого англичане не могли безопасным путем вернуться из Франции, а моряки даже не могли отправиться на лов рыбы. По причине их жалоб он вынужден был просить короля вернуться назад.
В это время Генрих III тратил свои деньги и время, общаясь с королевой и графиней Беарнской, полной, похожей на великаншу женщиной, что было для него «скорее вредным, нежили полезным»37, потому что она вытянула из него столько денег, сколько смогла. Возмущенная таким положением вещей, английская знать во главе с его братом стала постепенно возвращаться домой. Те, кто возвращался домой через французские земли, стали посмешищем для местных жителей, а те, кто отправились морем, с трудом избежали опасностей. Среди тех немногих, которые сохранили верность королю, был Симон. Очевидно, он проводил свое время, внимательно наблюдая земли и их жителей, отмечая детали и заводя полезные знакомства; все это очень ему пригодилось впоследствии. Но король Арагона и граф Тулузский пытались настроить короля против него, помня о деяниях его отца во время альбигойского крестового похода38. По приказу короля из Англии вместе с деньгами, полученными от поднятия штрафов и щитовых денег, для его людей доставляли зерно, овес, мясо, соль и одежду39. 7 апреля 1243 года был заключен мир на пять лет40. В следующем сентябре Генрих III сел на корабль и высадился в Портсмуте 25 числа41. Он распорядился, чтобы лошади и багаж были готовы для поездки в Лондон. Около Винчестера знать вышла встречать короля с дорогими подарками, а Генрих III пожелал, чтобы город был украшен гирляндами и свечами и чтобы звонили церковные колокола. Подобный прием ждал его и в Лондоне42.
Той же осенью Симон де Монфор приехал домой. Он вернул себе прежнее расположение короля, заслуженное теперь не только родственными связями, но и теми качествами, которые проявил в бою. В 1244 году замок Кенилворт был официально передан Симону и Элеаноре и отныне стал их резиденцией43. Этот манор был подарен Генрихом I Годфриду де Клинтону, его камергеру и казначею. Он начал строить башню Цезаря. Замком поочередно владели Клинтоны и представители королевской крови до тех пор, пока Генрих де Клинтон, внук его основателя, не передал все права на него королю Иоанну. Это была любимая королевская резиденция, которую Генрих II и Иоанн расширили и укрепили. Во время опалы Симона и Элеаноры здесь жил Генрих III со своей женой, за это время он внес сюда весьма ощутимые усовершенствования. В 1235 году шериф потратил б фунтов 16 шиллингов и 4 пенса на отлично сделанное корыто, которое поставили около двери королевской спальни. В 1240 году король обзавелся капеллой, обитой панелями, в которой были места для него и королевы44. Все основные постройки были прочными, а главная башня, которая называлась Башня Цезаря, практически неприступной. Внутри стен размещался парк в 40 акров, а снаружи подобный парк занимал 111 акров. Кроме того, рядом были обширные и густые леса, пригодные для охоты, простиравшиеся больше чем на 20 миль. Тут же была мельница для помола зерна и ярмарка для обмена товарами. В этом владении был установлен жесткий контроль за хлебом и элем, следили за их качеством и ценами. В маноре находились так называемый Соurt Ваron для младших чиновников и Соurt Lееt для опасных преступлений* (* Соurt Ваron — вид суда манора, в юрисдикцию которого входили дела, связанные с передачей земли, организацией севооборота, занятиями крестьян и т. д. Судом руководил управляющий, и этот суд встречался каждые 2-3 недели. Соurt Lееt — вид суда манора, ведавший делами, подпадавшими под юрисдикцию сотенного суда, то есть уголовными преступлениями. Встречался 2 раза в год. —
В этом замке Симон и Элеанора провели несколько самых счастливых лет своей жизни в окружении членов своего молодого семейства и то приезжающих, то отбывающих назад гостей. Графу уделялись всевозможные знаки королевского внимания. Генрих III сделал его хранителем Лестерского замка, который являлся королевской крепостью. Король также поставил в известность попечителей евреев, что он прощает займы в 110 фунтов 11 шиллингов, которые граф и графиня были должны Давиду, еврею из Оксфорда45. В 1245 году Симон заплатил 10 тысяч марок за опекунство над наследником Гилберта де Умфравиля до тех пор, пока тот не достигнет совершеннолетия, включая расходы на его свадьбу, церковные бенефиции, рыцарские фьефы и все другие взносы за выморочные владения46. На Вербное Воскресенье, которое в этом году выпало на 1 апреля, графиня Лестера в сопровождении своего набожного мужа, двух сыновей, Генриха и Симона, и трех своих компаньонок посетила монастырь Уэверли. Как только она вошла в капеллу, на время служения мессы в честь Девы Марии гостия была поднята на главный алтарь. Элеанора присутствовала в капелле во время церемонии, на собрании каноников и высшей мессе, а прежде чем выйти, она поцеловала деревянный крест, который хранился здесь как бесценное сокровище. На прощанье графиня подарила богатый покров для главного алтаря, специально для тех дней, когда реликвию доставали наружу. Она пожертвовала монахам 50 марок и еще 16, на поддержание здания в порядке. С ее помощью они смогли купить 150 акров в Нетгеме47.
Среди близких друзей графа и графини был Адам Марш. Он выучился в Оксфорде, стал священником и жил недалеко от Веармута, пока не вступил в орден францисканцев. Он являлся первым проповедником в Оксфорде. Являясь членом ордена, Адам Марш основал также свою школу, выходцы которой стали профессорами и лекторами многих стран и университетов Европы. Иностранцы тоже приезжали в Оксфорд, репутация которого в это время могла поспорить даже с парижской. В письмах существуют явные доказательства того, что между графом и епископом Линкольна, а также между ними обоими и обитателями замка Кенилворт существовала тесная дружба. В одном случае он напоминал епископу, что еще не получил подарка из его ящичка для милостыни, обещанного бедным школярам из Оксфорда48. В другой раз Адам рассказывал, как сильно один из их братьев нуждается в пергаменте49. Папа просил Адама Марша узнать о заслугах епископа Ричарда Честер-ского, чтобы помочь ему решить, действительно ли этот человек обладал необходимыми достоинствами, чтобы заслужить звание святого. В дальнейшем Адама Марша направляли к архиепископу Кентерберийскому, которому постоянно требовалось то что-то подсказать, то помочь ему во время объезда диоцеза. Он ездил на Лионский Собор с епископом Гроссетестом и был желанным гостем у короля, королевы, графа и графини Лестера. Адам не боялся открыто выражать свое мнение или навлечь неудовольствие короля за свою проповедь при дворе50. Кроме того, как и надлежит истинному ученику Франциска, он очень много помогал бедным и облегчал их страдания51. Адам Марш возвратил епископу Гроссетесту его трактат «Принципы королевской власти и тирании», который посылал Симону. В этой небольшой работе епископ показывал различия в методах правления монарха, ответственного перед своим народом, и того, кто правит подобно деспоту. Симона в равной степени заинтересовали реформы епископа и в отношении Церкви, и в отношении самой веры, но он полагал, что из-за своей телесной слабости тот едва ли сможет претворить их в жизнь. На тот период, когда граф поехал в Гасконь, он вверил двух своих старших сыновей заботам Гроссетеста, чтобы тот учил и воспитывал их52. Адам писал ему, что епископ был в полном порядке и что его сыновья проявляют хорошие способности и подают большие надежды, с каждым днем делая успехи53. В другой раз; епископ просил прислать оленины новому декану Линкольна, чтобы должным образом провести праздник в честь его назначения. Когда у Гроссетеста умер повар, Адам передал графине его извинения за то, что он задерживает у себя ее слугу, Джона Лестерского. Но она заверила его, что готова предоставить лучших из своих слуг, лишь бы сделать ему приятно54. Когда Симон отвез приходского священника Одигема в Гасконь, Адам стал возражать и просил вернуть пастыря его пастве, за которую тот будет отвечать на Страшном суде55. Когда у Симона возникли проблемы в Гаскони, Адам рассказал Гроссетесту, как сильно граф и графиня нуждаются в его совете, и если нельзя поговорить с глазу на глаз, то и письмо сможет помочь56. В другой раз он попросил Ральфа навестить графа Кентерберийского, поскольку тот чрезвычайно нуждается в благотворном влиянии его набожности, искренности и силе, необходимой для того, чтобы побудить его исполнить свой долг57. Одним из добрых советов Адама была рекомендация регулярно читать Святое Писание, особенно Книгу Иова вместе с проповедями Св. Григория58.
Другим другом Симона был Иоанн Базингстокский, архидиакон Лестерский', который изучал греческий в Афинах у Констанции, дочери архиепископа Афинского. Его смерть очень опечалила графа59.
При внимательном прочтении этих писем создается такое впечатление, что это рафинированное и интеллектуальное общество, глубоко духовное, жадное до знаний, вдохновленное принципами
