— Люди глупы. Пусть бы соплеменники Гвинарда позабыли ненависть и надежды и пили вино, тогда им не о чем будет горевать.
— Гвинард, — озабоченно сказал Зискин, — наши, видно, полагают, что то, о чем ты просишь, слишком опасно.
Старик ссутулился, словно на плечи ему легла непомерная тяжесть.
— Так, значит, я не смогу помочь моему несчастному народу…
И опять все громко заспорили. Мерилл больше не слушал.
Он посмотрел на лицо Гвинарда, искаженное горьким отчаянием, и в нем вспыхнула сумасбродная решимость.
— Есть только один способ добиться своего, Гвинард, — прошептал он. — Вот так!
Он выхватил из внутреннего кармана плоский револьвер и прицелился в Зискина.
— Я предпочел бы обойтись без этого, — сказал он удивленным людям. — Но я своими глазами видел, что творится в этой несчастной стране. Вы должны помочь Гвинарду. Дайте ему этот аппарат — или…
— Что «или», человек из прошлого? — с легкой улыбкой спросил Зискин.
Чуть заметное движение руки — и с браслета, который охватывал его запястье, метнулся зеленый огонек. Рука Мерилла повисла, как парализованная. Револьвер выпал из онемевших пальцев.
В тишине громко рассмеялся Цезарь:
— А мне нравится этот дурень! Он, по крайней мере, не только болтает, он пытается действовать.
— Он на деле доказал, что люди его века еще варвары и им нельзя доверить знания Зискина, — резко возразил Лоринг.
Гвинард, потрясенный, смотрел на Мерилла.
— Что вы наделали, лейтенант!
И вдруг над шумом спора, который после выходки Мерилла и его бесславного поражения разгорелся с новой силой, прозвучал медленный, холодный голос:
— Хотите меня выслушать, братья?
Это говорил тот, кто сидел в дальнем конце стола, человек в плаще с капюшоном — Su Suum, тот, кто всегда безмолвствовал.
Зискин, Цезарь, Франклин — все, кто здесь был, разом замолчали, пораженные. Все взгляды обратились к Su Suum’у.
— Вы часто пытались понять, кто я, — негромко заговорил он. — Я сказал вам, что пришел из далекого будущего Земли — и только. Я предпочитал слушать. Но сейчас, пожалуй, мне следует сказать свое слово.
Да, я пришел из далекого грядущего Земли. По вашему счету из 14-тысячного века.
— Так далеко! — прошептал пораженный Зискин. — Но ведь…
Странно юное и вместе безмерно старое лицо осталось бесстрастным.
— Кто я? — продолжал Su Suum спокойно. — Я — последний.
Мерилл похолодел.
— Это значит… — пробормотал изумленный Сократ.
— Да, — подтвердил Su Suum. — Это значит, что я последний из людей. Последний сын племени, к которому принадлежали вы все.
Невеселый взгляд его устремился куда-то в непостижимые дали пространства и времени.
— Мне знакома вся история человечества. Я мог бы вам рассказать ее до конца — о том, как в тридцать четвертом веке с Земли улетели первые звездные колонисты, а в сто восьмом, когда она совсем остыла, ее покинули последние люди; о том, как за тысячи тысяч лет человечество заселило иные галактики и создало во Вселенной империю, чью мощь и великолепие вы бессильны вообразить.
И еще я мог бы вам рассказать, как за долгие, долгие века гасли и умирали галактики и с ними под конец обессилела и погибла вселенская держава. Настали эпохи, когда все меньше становилось обитаемых миров, могущественная межзвездная империя многомиллионного человечества пережила неизбежный упадок, и наконец осталась лишь горсточка людей на умирающей планете, далеко отсюда, на другом краю нашей галактики.
Я — последний из этих последних. Последний из тех, кто уцелел в померкшей, умирающей Вселенной. Со мною завершается славная история человечества — ибо где-то когда-то она неминуемо должна была завершиться, и все мы это знали.
Мне было одиноко в безрадостной, умирающей Вселенной. И перед смертью я решил вернуться на маленькую планету, где впервые возникло человечество, на Землю. В мой век она — мертвая, оледенелая, пустынная, и я на ней один. Вот почему при помощи Знака, что дошел до меня через долгие века, я приходил к вам. Много раз сидел я здесь с вами, люди прошлого, и слушал речи разных веков. И как бы заново переживал славную сагу нашего племени.
Все, кто здесь был, — разные люди разных эпох — не сводили с говорившего изумленных глаз, словно перед ними был призрак, побывавший по ту сторону смерти. Наконец Лао Цзы промолвил:
— Так скажи нам, последний из людей, что ответить нам на просьбу Гвинарда?
И медленно отвечал Su Suum:
— Скажу вам: даже если б возможно было преступить границы земных веков и не вызвать этим катастрофы, даже если б вы могли таким образом избавить свои народы от смятения и от борьбы — многого ли вы этим достигнете? Какое бы могущество вы ни завоевали, каких бы вершин ни достигли, в самом последнем счете все кончится мною. Человечество погибнет, история его завершится, и все великие цели, к которым вы стремитесь, обратятся в прах, в ничто. И потому не так уж важно, если вы и не достигнете цели. Важно иное: каковы вы в своей повседневной борьбе, важны ваше мужество и доброта. Пусть вы воплотили в жизнь самую лучезарную утопию ваших грез — рано или поздно она погибнет. Но ваша ежечасная борьба, ваше мужество, запечатленное на страницах прошлого, не погибнут вовеки.
Он умолк. Поднялся Гвинард, и в глубокой тишине Мерилл услышал его дрожащий от волнения голос:
— Я получил ответ из-за грани времен. Ты дал мне мужество, о котором говоришь.
Остальные молчали, он обвел их взглядом.
— А теперь мне пора. Вы позволите моему молодому другу возвратиться со мною? Обещаю вам, он будет молчать.
Минуту все медлили в сомнении, потом Цезарь махнул рукой:
— Отпустим его, друзья. На Гвинарда можно положиться.
Гвинард поднял золотой Знак над собою и Мериллом, тронул самоцветы на крышке. Слепящий луч упал на лейтенанта, и он потерял сознание.
Мерилл очнулся, в глаза ему било солнце. Недоумевая, он сел, огляделся — оказалось, он сидит на диване в убогом номере гостиницы.
Над ним наклонился Гвинард.
— Я вижу, вчера вечером вы тут уснули, лейтенант.
Мерилл вскочил на ноги.
— Гвинард! Значит, мы вернулись на Землю! Они отпустили меня!
Старик озадаченно поднял брови.
— Как так — вернулись на Землю? О чем это вы? Вам что-то приснилось?
Мерилл схватил его за руку.
— Это был не сон! Мы с вами были там, и Цезарь, и Сократ — все! И этот Su Suum, боже милостивый!.. Последний из людей…
Гвинард ласково потрепал его по плечу:
— Ну-ну, лейтенант, вас, видно, кошмары мучили.
Мерилл широко раскрыл глаза. Потом сказал медленно:
— Кажется, я понимаю. Вы обещали, что я буду молчать. Конечно, если вы станете притворяться, что ничего такого не было, мне придется молчать — все равно никто не поверит.
Старик покачал головой:
