С четверти первого до полседьмого

И шмель над зацветшей сливой —
«Кто таков, — спрашивают у меня, —
Да кто он таков,
Чтоб сделать тебя счастливой?

Всем известно, как характер твой плох:
Чуть замедлилась — и снова спешишь в дорогу.
А с ним… В самом деле, он же не бог,
Он же не бог, ей богу!»

Смотрю взахлеб, так что небо вверх дном,
Как трепещут твои ресницы…
Спи, мой свет! Мечтаю лишь об одном —
Чтобы тебе не сниться.

Отдохни немного, иначе нельзя,
И хоть во сне не слушай
Те скабрёзности, что шепчут друзья,
Желающие как лучше.

Ибо, как бы ни был горизонт наш глубок —
Ясный, открывающийся прямо с порога, —
Все равно мне страшно за тебя,
ведь ты же не бог,
Хоть и похож на бога.

«Конечно, я прежней жене твоей благодарна…»

Конечно, я прежней жене твоей благодарна —
За то, что была красива и не бездарна,
За то, что заботилась о тебе и детей рожала,
Но больше — за то, что не долюбила, не удержала…

«Милый, знаю — на свете бывают цветы…»

Милый, знаю — на свете бывают цветы,
Великие праздники, дружелюбные окраины леса.
Но в последнее время все, что не ты,
Для меня не представляет ни малейшего интереса.

Впрочем, мне кажется, это ты перекинул мост,
Когда изгибается радуга на весь пейзаж обозримый.
И еще, мне кажется, о тебе распевает дрозд,
О тебе покрываются ветви спелой рябиной.

Осень. Брожу по колена в золоте, что твой Мидас,
Зачарована, недосягаема сплетней.
Все это — ты, мое солнце, мой звездный час.
Дай бог, последний…

«Не звать гостей! Зачем нам гости…»

Не звать гостей! Зачем нам гости?
Я больше не люблю гостей.
Они впиваются, как гвозди,
В мир наших радостных страстей.

И снова слушать нам — доколе? —
О сериалах и футболе,
Вникать в минувшие печали
И в то, что ныне говорят…

И ты меня не замечаешь
Уже четвертый час подряд.

«О дни предосенние…»

О дни предосенние,
вереница блаженных дней!
На счастье настраиваться
с каждым годом трудней.
А после останется
в небе горстка огней,
И ни притронуться,
ни присоседиться к ней.