Двери парадных, как увидят Михеева издалека, начинают дрожать от страха. Потому что им некуда деться. Потому что если шестиклассник Михеев заденет дверь плечом, она может вылететь вместе с петлями. Такой уж он могучий. Ещё бы! Михеев играет в железные игры. У него есть две пудовые гири. И вот он ими поигрывает. Правда, не двумя сразу, а только одной.
Что там про двери говорить. Нам от Михеева тоже достаётся. Когда он идёт по двору, прямо сплошной треск стоит. От подзатыльников. Михеев их раздаёт направо и налево. Если попадёшь под его спортсменскую руку, так летишь со скоростью звука. Летишь и долго остановиться не можешь. Как в космосе. А остановишься, оглянешься — его уже и след простыл.
Только слышно:
— Не оскудела сила грозной длани. Хоть муха ты — лети быстрее лани. Хлобысть!..
Ну и хвастун этот Михеев!
Мы всё думали: что с ним делать? Проучить бы надо. Чтобы хоть хвастался поменьше. А как проучишь? Силач всё же. Думали-думали, ничего придумать не можем. Но однажды всё вышло само собой. Однажды Михеев получил такой щелчок по носу, что после него научился тоже «летать быстрее лани». И главное, от кого щелчок. От своего друга Кости Пушинкина.
Вот как всё вышло.
Любит Михеев устраивать у нас во дворе показательные выступления с гирями. В такой день Михеев свои силы бережёт и на подзатыльники зря не тратит. Тут уж ребята сбегаются со всех домов. Посмотреть. Ещё бы. Михеев на показательных непременно установит мировой рекорд.
И вот вчера было такое выступление. Михеев пришёл с Пушинкиным. Тоже силач. Их сдружили гири. Поэтому Михеев называет Костю Пушинкина «мой лучший ученик» или Пух-Перо. А Костя зовёт его просто Михей.
Много собралось ребят, но Михеев как всегда сказал:
— Что-то сегодня маловато зрителей. Кто не пришёл, потом пожалеет… — И добавил: — Известно миру: дважды две — четыре. Вострепещи, чугун, — Михеев вышел к гире!
Уж такой он — Михеев.
— Достать снаряд! — приказывает Пушинкину.
Пушинкин полез в большую кожаную сумку. В ней они гири свои носят. Вытащил одну, положил в сторонку.
— Перед вами спортивный снаряд под названием гиря пудовая, — сказал Михеев. — Все видите?
— Все!
— Ну вот! Опять с лекции начал…
— Да слышали мы уже это!
— Многие из вас считают, что пудовая гиря весит пуд, — грозно сказал Михеев, и все замолчали. — То есть шестнадцать килограммов и триста граммов. Сами понимаете, как тяжело с таким снарядом идти на побитие мирового рекорда…
— Михей, давай ближе к делу, — нахмурился Костя Пушинкин.
— Цыц! — сердито ответил Михеев. — Чуть с великой мысли не сбил. Запоминайте, — говорит нам, — из любого хилятика гиря сделает Человека с большой буквы. Мой лучший ученик, верно я сказал?
— Верно, верно… — буркнул Пушинкин.
— Ты что, Пух-Перо?.. Не в духе, что ли?
— В духе, в духе… Давай начинай. А то развёл…
— Смотри у меня, — Михеев погрозил пальцем Пушинкину. — Ладно. Обращаюсь к зрителям: найдётся ли среди вас храбрец поднять гирю разок-другой?
Где там. Я сколько пробовал, ничего не получалось. Нет, один раз получилось. С Валькой мы её подняли. Так ведь вдвоём. А вдвоём не считается.
Михеев начал растирать руки, плечи. Начал вертеть головой для тренировки шеи.
— Ну как? — спрашивает. — Нет смельчаков?
— Они смелые только подзатыльники получать, — сказал Костя.
— Верно! — рассмеялся Михеев.
Он хотел было уже скомандовать: «Убрать снаряд!» — Михеев не любит, чтобы гиря была у него перед глазами, пока он разминается, — но тут выскакивает мальчишка. Меньше меня ростом. Коренастый такой. Я его раньше и не видал что-то.
— Можно мне?
— Тебе-е! — удивился Михеев. — Пух-Перо, подай-ка мне микроскоп, малька разгляжу. Та-ак. Да ты сможешь ли, маленькая инфузория?..
— Попробую.
— Ты что! — закричали ребята. — Где тебе?!
— Это же гиря!
— Пудовая!
— Тихо, тихо, болельщики. Малёк, ты лекцию мою прослушал?
— Меня не малёк, меня Саша зовут.
— Саша? Шурик, значит. Ну-ну… Пробуй, Шустрик, пробуй. Смотри только снаряд на голову не урони. Останется от тебя одно мокрое пятнышко. В снаряде ведь больше пуда…
— Знаю.
— Ладно тебе, Михей. Попугал и будет, — улыбнулся Пушинкин.
— Я что? Я ничего. Умываю руки и отхожу в сторону, — тоже с улыбкой ответил Михеев.
И вот этот Сашка подошёл к гире. Ухватил двумя руками за чугунное ухо, оторвал её от земли и… как начал. Как начал её одной рукой выжимать. Мы только жимы считаем.
Михеев улыбаться перестал. Толкает в бок Костю Пушинкина.
— Ты… Пух-Перо… Чего это Шустрик выкомаривает?
— Гирю жмёт.
— Какую гирю?!
— Не волнуйся, Михей, чугунную. Просто Шустрик такой попался…
— Ну-у, малёк…
А этот Сашка жмёт и жмёт. Уже двадцать два жима сделал.
— Ай да Шустрик! — кричат ребята.
— Молодец, Сашка!
— Вот вам и малёк!
— Михеев! — кричит Вадик. — Можно, я потом??!
— Сиди-сиди. Хватит нам Шустрика. Да и некогда мне с вами возиться, серьёзные рекорды ждут…
А Сашка всё жмёт и жмёт.
— Стоп, Шустрик! — говорит Михеев. — Хватит! Надорвёшься, потом отвечай за тебя — инвалида гиревого спорта. Хватит, кому говорю?? Пух-Перо, забери у него снаряд.
Костя отобрал у Сашки гирю, засунул в сумку.
— А я бы ещё мог, — сказал Сашка.
— Вижу, что дома тренируешься, — сказал Михеев. — Наверно, по ночам с телевизором в руках приседаешь. Только знай, маленькая инфузория, телевизор не сделает из тебя Человека с большой буквы. Нужны пудовые гири.
— А у меня гантели.
— Гантели — мелочь. Пшено! А пока записываю тебя к себе в ученики. Ученик Михеева — это звучит громко. Не так ли, Пух-Перо?
— Так, так…
— Ладно, пошутили и хватит, — сказал Михеев. — Попрошу соблюдать тишину. Кто помнит мой прошлый мировой рекорд?
— Двести!
