стеклу был бледный и худой. Черты лица говорили об измождённости. Ко всему он не производил впечатления человека, склонного к откровенности. Очень неожиданным был заданный вопрос: уронив водяной шланг и по скрывая своего удивления, Дюпон повернулся к посетителю. Моро не смутился:
— Прошу прощения, что помешал вашей работе, месье Дюмон, но не разрешите ли кое-что узнать у вас об Андре Сервале, вашем наставнике? После только что произошедшей драмы мне бы хотелось ради его светлой памяти рассказать читателям моей газеты, кем он был в действительности.
— Мне нужно ещё вымыть шесть машин, — сухо ответил человек.
— Если надо, я могу ждать хоть всю ночь, пока у вас найдётся несколько свободных минут для беседы со мной.
— А вы настойчивы!
— Я журналист, и этим всё сказано! Моё имя Моро. Вот моё удостоверение…
— Андре Серваль никогда не любил известности…
— А она могла бы ему пригодиться! Как вы с ним познакомились?
После длительного колебания человек ответил:
— Здесь… Я уже работал в этом гараже, десять лет назад, когда он пришёл… Он стоял почти на том же месте, где и вы сейчас… Посмотрев с минуту, как я мою машину, он затем спросил: «Давно ли вы занимаетесь этим? Не похоже, чтобы вас это интересовало».
— Мне кажется, месье Дюпон, я мог бы вам задать этот же вопрос! Не думаю, чтобы эта работа кого- либо интересовала!
— Ошибаетесь, месье! Плохих профессий нет…
— Вы правы! Что же вы ответили Андре Сервалю?
— Ничего! Это был человек, которого нужно было только слушать, и перед которым лучше молчать, поскольку он был на голову выше других. Потом он мне сказал: «Знаю, какой вы мастер…» и я подтвердил, что я мастер по стеклу, специализирующийся на реставрации старинных витражей, но эта профессия теперь не может прокормить. Только материальные затруднения, месье, приговорили меня к этой скучной работе мойщика автомобилей и ночного сторожа гаража, но она даёт мне средства… У меня жена и пятеро детей, месье.
— Но почему такие люди, как вы и Родье, совсем удалились от своего настоящего ремесла? Это кажется непонятным! Могли, же вы работать со стеклом — по своей специальности — скажем, на таком заводе, как Сент-Гобен?
— Союзники Андре Серваля, месье Моро, избирали себе скромные занятия, для которых они не были предназначены. Мэтр сам так советовал: он хотел, чтобы мы применяли свои знания и художественные методы только вместе, а позднее и в строительстве его собора.
— Это всё кажется странным… А что говорил мэтр, чтобы привлечь к себе?
— Его слова были совсем просты: «Ты один из тех, кого я ищу… Я назначу тебя главным мастером по стеклу, ты станешь шефом одной из мастерских, которые я должен создать, так как они необходимы при строительстве собора. Твоей первой обязанностью будет выбрать на твой вкус учеников — молодых компаньонов, чьи сердце и душа горят неугасимым внутренним огнём, который вдохновляет любое предприятие, влюблённых в свою работу и абсолютно верящих в наше общее дело».
— И вы без колебания последовали за незнакомцем, сделавшим такие предложения?
— Не был ли Христос незнакомцем для его первых учеников?
— Вы мне ещё скажете, что Андре Серваль был святым?
— Во всяком случае он был лучше всех нас! Возможно, это и есть причина, по которой его убили! Но он не имел подобно Иисусу право на свершение суда…
— Вы ничего не знаете! Вы не были в его мансарде хотя бы мгновение перед его убийством?
— Кто осмелился бы его судить? Вы сами последовали за ним, как это сделал я… Невозможно было сопротивляться силе его убеждения! И я уверен, что в нашей стране ещё найдутся сотни тысяч рабочих, которые послушаются человека, способного вернуть им ощущение красоты их работы или возвысить их профессию!
— Разрешите задать вам последний вопрос, месье Дюпон. Часто ли вы посещали Андре Серваля на улице Вернэй?…
— Каждый раз, когда он нас собирал… Для любого из нас было удовольствие слушать его…
— Я слышал, что среди людей, которые посещали его регулярно, была и одна женщина… Не знали ли вы её случайно?
— Все основные союзники Андре Серваля её знали.
— Какую роль могла играть женщина в жизни такой личности?
— Как и мы, она его обожала… Эта она нашла банкира для финансовой помощи Андре Сервалю.
— Какого банкира?
— Месье Фред…, который был другом этой женщины и банкиром собора.
— Банкир собора? По меньшей мере, это новость! И его звали «Месье Фред»! А имя женщины?
— Андре Серваль называл её только по имени: Эвелин.
— Прекрасно, Эвелин, но должен вам честно признаться, что немного запутался в этой истории!..
— Зачем вы стараетесь понять? И это никакая не история, потому что здесь всё правда.
— Мой долг информировать читателя!
— Он вас просил об этом?
— Читатель никогда ничего не просит: он пассивен…, но он всегда ждёт, что ему принесут неслыханную новость! Его требования в этой области ненасытны: он желает нового и ещё раз нового!
— Молодой человек, позвольте Андре Сервалю мирно покоиться в вечности.
Моро долгим взглядом посмотрел на художника по стеклу, затем сказал ему спокойным, но решительным тоном:
— Мне безразлично, если вас раздражает настойчивость журналиста и его стремление дойти до конца в этом деле, и я вам скажу, что ничто меня не остановит. Есть один труп… Есть также какой-то финансист… Признайтесь, что всё это по меньшей мере странно… Какова была в действительности роль этого «Месье Фреда»?
— Я никогда не имел с ним дела. Но есть тот, кто вас лучше осведомит в этом: Дюваль, мастер по кладке.
— Боюсь показаться полным невеждой, но скажите, в чём состоит работа мастера по кладке?
— Мастер по кладке даёт указания обработчикам камня для изготовления блоков, которые должны сформировать целое здание… Это и было работой Дюваля, к тому же он выполнял обязанности помощника Андре Серваля и был вторым после мэтра. Он также был более нас посвящён и в финансовые вопросы.
— Где он живёт?
— Этого я не знаю.
— Как? Вы не знаете, где живёт второй человек после Андре Серваля? Неужели тот ничего не предусмотрев на случай своего исчезновения?
— Андре Серваль всё предусмотрел: если случится несчастье, мы должны ждать, пока Дюваль нас не соберёт. И он это сделает обязательно. Он знает, где нас искать. Вы могли бы узнать его адрес у Легри…
— Легри? Кто это такой?
— Тоже союзник Андре Серваля: специалист по железу.
— Где он живёт?
— Точно я не знаю, но знаю, где он сейчас работает: в буфете вокзала Монпарнас. Он ночной служащий. Думаю, если вы сейчас пойдёте туда, то застанете его там и побеседуете с ним.
— Благодарю вас, месье Дюпон. Я бы хотел ещё с вами поговорить, когда вы будете более свободны.
— Не стоит вам затрудняться, мне больше нечего вам сообщить.
Он поднял водяной шланг.
Моро не настаивал. Когда вышел на улицу, он не мог освободиться от одной мысли: «Не очень-то болтливы эти компаньоны! Они знают намного больше того, что говорят, но я всё- таки должен у них
