— А не забыл, как умножать и делить? — спросил у него Митро.
— Не забыл.
— Ай, я тоже умею считать! — закричала Окся.
— И я! — тихонько прибавила Ненза.
— Зачем тогда школа, если все грамотные? — засмеялся Митро.
Тепло и уютно было в чуме. Норка дремала у ног Северина. Пришла из соседнего чума бабушка Анна. Усевшись на оленьи меха, она стала помогать матери шить тобоки. Тобоки шьются из шкурок, снятых с ног оленя. Сначала их выделывают, чтобы они стали мягкими, а затем сшивают оленьими жилами.
— Уснул, — показала бабушка.
Прислонившись к полушке плечом и держа в руках журнал вверх ногами, крепко спал маленький Николяй. Северин хотел разбудить его, но мать подбросила ещё дров в печку и сказала:
— Ин кар! Не трогай! — и по-русски добавила: — Умаялся… пусть спит.
2
Вы, наверное, удивитесь, что уже началась зима, а Северин ещё не ходит в школу. Разве там, где они живут, нет школы? Но не забывайте: Северин живёт на далёком Севере, за Полярным кругом, в стойбище оленеводов народа коми. И случилось, что в эту осень оленеводы и их семьи оказались очень далеко от школы.
Главное хозяйство кочевых коми — олени. Олень их кормит, одевает, перевозит по тундре, без оленя там не проживёшь. Но олени питаются ягелем — белым мхом, в поисках его они постоянно ходят по тундре. Летом, спасаясь от комаров и мошки, идут на север к морю, а зимой возвращаются обратно. Всюду за оленями, охраняя их, передвигаются люди.
Идёт по тундре огромное стадо в три-четыре тысячи голов, и за ним — пастухи с собаками, оленеводы, ветеринарный врач, зоотехник. Вместе с оленеводами передвигаются их жёны и дети. Придут олени на удобное мест: где много ягеля, там и пасутся. Оленеводы сейчас же расставляют чумы и живут в них. Чум можно быстро собрать и разобрать, его легко перевезти на новое место. Но и самый сильный северный ветер не опрокинет лёгкого чума: во все стороны упираются колья, на которые натянуты шкуры оленей крепко стоит чум.
Трудное дело кочевать за стадом в любую погоду, но коми — опытные оленеводы. Они знают, где опасность! В тундре много волков, они собираются большими стаями, и беда, если олень отобьётся от стада, — зарежут его волки. Но самая большая беда — гололедица, когда подтаявший снег на морозе покрывается твёрдой ледяной корой: олень не может пробить её копытом и достать ягель из-под снега. Тогда оленеводы гонят стадо в поисках места, где нет гололедицы, и далеко ухолят от редких в тундре посёлков. А в посёлке и школа, и магазин, и почта.
В этом году зима настала рано, и гололедица задержала стада больше чем на месяц. Вот почему опаздывал в школу Северин.
Когда отец Северина, Михаил Яковлевич, вернулся домой, Северин подбежал к нему.
— Я хочу учиться, — сказал он. — Митро обещал отвезти меня в интернат!
— Учиться всегда хорошо, — ответил отец. — Вот мы с Митро поедем завтра и отвезём тебя.
— Ну, поехали в школу! — сказал на другой день Митро.
Ехать сегодня собрались старший зоотехник колхоза Аркадий, отец Северина и два соседа. По тундре лучше ездить несколькими упряжками, в одиночку опасно — могут напасть волки.
Мать напекла лепёшек, положила в мешок варёной оленины, соли. Всё хорошенько увязала на нартах.
Ребятишки из соседних чумов вышли провожать Северина и Нензу. Её тоже отправляли в школу. Бабушка Анна, ветеринарный врач и медицинская сестра — все собрались у нарт. Окся вместе с матерью стояли тут же.
— Му?нам, мунам! Пошли, пошли! — торопили Митро оленеводы, кончая увязывать свои нарты.
Вскоре все собрались. Норка подбежала к Северину. Митро взял хорей.
— Ио-о-о! — закричал он.
И понеслись олени по белой безмолвной тундре, как вихрь, взметая снежную пыль.
Упряжки оленей старались перегнать друг друга. Но упряжка Митро, где сидел Северин, всё время шла впереди.
Дух захватывало от такой езды. Так можно мчаться только в тундре, где нет перекрёстков, нет дорог… Ай-да! Ай-да-а!
Как же коми узнают, куда ехать? Почему они никогда не сбиваются в пути? Ведь в тундре даже прохожих не встретишь, у которых можно было бы спросить о дороге.
Путь они узнают по приметам: низкорослый кустарник вдоль речки, русло её или созвездия на небе при ясной погоде — по этим приметам ни один коми не собьётся с дороги.
Рядом с Северином на нартах сидела Ненза — весёлая, резвая девочка. Она вспоминала оленёнка Сокола, которого они выкормили вместе с Оксей.
— Ай, Сокол! Он бегает — как птица летит! Вот он какой!
Вдруг и Северин, и Ненза, и Митро — все валятся в снег! Опрокинулись нарты — олени стали.
Северин сразу же вскочил, помог Нензе подняться.
— Тебе не больно? — спрашивает он у девочки, отряхивая с неё снег.
— Ай! — прихрамывает она и смеется.
Северин такой храбрый, один прогнал золка, и он помогает Нензе! Правда, мальчики коми не обижают девочек, но не все они такие заботливые, как Северин.
— Ничего, ребята, садитесь опять! — сказал Митро, стряхнув снег с нарт.
Сели. Помчались опять. Резво бегут олени.
Ехали, ехали… Северин поспал, снова проснулся; Ненза поспала, снова проснулась. Норка устала бежать на четырёх лапах и бежала теперь только на трёх, попеременно поджимая то одну, то другую.
Погода испортилась: сильнее задул ветер, начиналась пурга. Снег белым занавесом закрыл горизонт.
Уже не мчались олени, а, усталые, тяжело дыша, утопая по самый живот в рыхлом снегу, пробирались они шаг за шагом.
Коми не боятся волков, не боятся медведя, а пурги боятся. Снег под сильным напором ветра забивается в глаза, в нос — дышать невозможно, глаза ничего не видят.
Не видно ни звёзд, ни кустов, ни камней — приметы все потеряны… Легко сбиться с дороги и замёрзнуть.
— Митро, где ты? — слышится сквозь завывание ветра голос отца.
Митро уже не едет, олени его застряли по самую шею в снегу, остановились.
— Здесь! — отзывается он.
И Северин понимает — брат побаивался, что останется в тундре один с ребятишками. Северин высунул кончик носа из малицы и посмотрел. Ой-ой, как замело! И отца он не видит.
Из белой пелены снега перед ним вдруг неожиданно вырисовался силуэт зоотехника Аркадия. Он шагал, глубоко утопая в снегу, и вёл за собой свою упряжку.
