мыслящим человеком, знавшим, за что он ведет борьбу, и видевшим конечные цели своей борьбы. Именно с такими политиками нам необходимо было иметь дело. Он подчеркнул, что с уходом советских войск кабульский режим лишится будущего. Время подтвердило его правоту.
В последующем нам приходилось встречаться с Ахмад Шахом еще не раз, но эта первая встреча запомнилась навсегда.
Результатом проведенных переговоров во время этой и последующих встреч стало реальное прекращение боевых действий и установление тесного взаимодействия в вопросах поддержания условий перемирия. В Панджшир вернулись мирные жители, обстановка на трассе Саланг — Кабул стала намного спокойней. В течение 1983 г. и до апреля 1984 г. в Панджшире боевые действия не велись.
Однако такое положение не устраивало партийных функционеров НДПА, которые настаивали на проведении боевых действий в этом районе и постоянно подталкивали к этому советское руководство. В связи с этим перемирие неоднократно нарушалось по нашей вине. Например, на одной из встреч с Масудом мы беседовали с ним в доме одного из местных жителей.
В это время послышался звук приближающихся вертолетов. Я сказал Масуду, что сейчас перемирие и вертолетов не надо опасаться, но он предложил на всякий случай пройти в укрытие. Едва мы это сделали, как вертолеты нанесли удар по дому, и от него осталась только половина. Масуд показал мне на развалины дома и сказал: «Интернациональная помощь в действии». Потом добавил, что он ко мне лично никаких претензий не имеет, но верить русским очень сложно. И это было правдой, так как и в последующем военное командование еще не раз нарушало взятые на себя перед Ахмад Шахом обязательства.
Докладывая первому заместителю министра обороны СССР C. Л. Соколову о результатах работы с Ахмад Шахом, я сказал, что Масуд к правительству Кармаля относится враждебно, считает марионеточным и просоветским, заявляя, что оно не имеет будущего и за свои преступления понесет наказание. На вопрос Соколова — с кем можно иметь дело в Афганистане, я ответил, что наиболее влиятельным и авторитетным в стране является Ахмад Шах и при определенных условиях с ним можно будет договориться, но ни в косм случае не следует пытаться склонить его на сотрудничество с Кармалем. Он на это никогда не пойдет. Очевидно, именно поэтому против Ахмад Шаха постоянно проводились войсковые операции».[8]
Л. В. Шебаршин, генерал-лейтенант, начальник внешней разведки КГБ:
«Июнь 1984 года. Только что завершилась серия мощных ударов советской 40-й армии Туркестанского военного округа совместно с афганскими войсками по формированиям Ахмад Шаха Масуда в долине реки Панджшир.
Во главе кампании первый заместитель министра обороны СССР маршал С. Л. Соколов — коренастый крепкий старик со спокойными отеческими манерами, басовитым голосом и твердой рукой бывшего танкиста. В свои семьдесят с лишним лет он много курит (длинные американские сигареты «Моrе») и способен изрядно выпить.
Маршал летит на вертолете в местечко Руха в Панджшире, чтобы лично обозреть сложившуюся там обстановку. Выясняется, что обозревать нечего. На полях стоит уже созревшая, но нескошенная пшеница, а в пшенице — советские танки. Танки и бронетранспортеры повсюду. От глинобитных домов кое-где поднимается дым. Прямо к темно-голубому безмятежному небу. Но разрушений немного, большинство домов целехоньки. Нет жителей, ни одной афганской души. Вымерший город, не разрушенный, не разбитый, а вымерший.
Осматривать в Рухе нечего, а ходить по ней опасно — мины. Маршал собирает совещание в двухэтажном просторном доме, где разместился штаб… Сказать на совещании по существу нечего — противник уклонился от столкновений, и речь идет о размещении афганских гарнизонов и постов безопасности.
Какой удивительный порядок царил на картах, по которым докладывались планы охраны и обороны Панджшира! Зеленые, синие, красные треугольники, квадраты, пунктирные и сплошные разноцветные линии, четкие надписи — радовалось сердце и казалось, что обязательно все будет хорошо, не может проиграть войну армия, которая действует по таким замечательным картам. Видимо, такие же мысли приходят и другим участникам совещания: возникает атмосфера победного митинга.
Но что-то беспокоит маршала, он слушает невнимательно, поглощенный какой-то своей заботой.
— Где противник? Ищите противника, он может укрываться где-то рядом, в ущельях.
— Так точно, товарищ Маршал Советского Союза. У нас посты, дозоры, вертолеты.
И т. д. и т. п. Человеку, не вполне посвященному в военные тайны, разговор непонятен. Ведь было же доложено, что из трех тысяч мятежников уничтожено не менее тысячи семисот человек, а остальные ушли, захватив с собой убитых и их оружие.
Стоп, стоп! Как же оставшиеся в живых тысяча триста человек могли унести такое количество убитых, да еще и оружие? И могут ли они после таких потерь представлять угрозу нашим силам? Наивные вопросы штатского человека, с доверием относящегося к победным сводкам военного командования. Не могли оставшиеся в живых мятежники унести такое число убитых, поскольку убитых практически не было. Ахмад Шах заблаговременно получил информацию о готовящемся наступлении от своих агентов в Министерстве обороны Афганистана, вывел из-под удара не только боевые подразделения, но и всех панджширских жителей. Били наша артиллерия, наша авиация, наши танки по пустым склонам гор, брошенным кишлакам, безлюдным дорогам, взламывали оборону несуществующего противника. Высаживались десантные группы, окружавшие себя морем огня и свинца, а противника уже не было. И шла темная молва из армии, что мы понесли крупные потери, сбросив десант на отвесные скалистые склоны, в непроходимое ущелье. В то время как статистика наших боевых и небоевых потерь имела столь же малое отношение к действительности, как и цифры потерь противника. Случайно выяснилась методика подсчета убитых на той стороне. Как же их считают, если противник уносит трупы? Очень, оказывается, просто. Берется общая сумма израсходованных в бою боеприпасов и делится на установленный раз и навсегда коэффициент. Именно таким образом подсчитывалось, что ежегодно с 1982 по 1986 гг. противник терял тридцать тысяч человек из общей группировки в сорок пять тысяч человек.
Маршал, разумеется, хорошо знал цену коэффициентам, цифрам потерь, цену «Золотым Звездам» за Панджширскую операцию, поэтому и был задумчив.
…Совещание в Рухе завершилось на победной ноте… А сейчас дело сделали, совещание провели, летим над изумрудно-зеленой долиной, над голубой речкой в Кабул, домой, в королевский дворец маршала, где ожидает всех участников заслуженный обед.
Тесновато за столом, сервировка скромная, походная, еда обильная, но еще обильнее выпивка — добротное шотландское виски и русская водка. Во главе стола маршал Соколов… Разливает спиртное генерал-полковник Ш. (погиб в авиакатастрофе), льет солидно по полстакана. Маршал поглядывает и одобрительно кивает…».[9]
Из донесения маршала С Л. Соколова министру обороны СССР Д. Ф. Устинову об итогах операции в Панджширском ущелье:
«Войска 40-й армии и вооруженных сил ДРА наступлением 108-й и 201-й мотострелковых дивизий, 191 — го мотострелкового полка, 8-й и 20-й пехотных дивизий с фронта и высаженного в районе Дуав, Чану, Раштак воздушного десанта (103-я воздушно-десантная дивизия, 444-й полк, и 37-я бригада «коммандос») с тыла и ударами авиации нанесли поражение обороняющимся и отходящим отрядам противника и овладели ущельем Панджшир до рубежа городов Чинди, Мата, горы Кинджав.
Боевыми действиями 66-й отдельной мотострелковой бригады, 201-й мотострелковой дивизии, 11-й и 20-й пехотных дивизий в районе перевала Саланг, ударами авиации и артиллерии были нанесены значительные потери отрядам мятежников, отошедшим из Панджшира и действовавшим на автомагистрали и зеленой зоне Чарикара, чем была снята напряженность на участке Чаугани-Чарикар, основной коммуникации.
В последующем, продолжая боевые действия по осмотру высот и ущелий в Панджшире, последовательной высадкой десантов (103-я воздушно-десантная дивизия, десантно-штурмовой батальон 70-й отдельной мотострелковой бригады, 37-я бригада и 444-й полк «коммандос») в ущельях Андарак, Хост-о-Ференг, с одновременным наступлением 201-й мотострелковой и 20-й пехотной дивизий из Чаугани
