После завершения работы над вторым изданием «Опричнины» в 1974 г. сам A.A. Зимин периодически обращался к предыстории этого политического феномена. В предисловии к описи Царского архива он показал, каков был первоначальный его состав, как он формировался в опричные годы, как использовал его материалы Иван IV, то обращаясь к текущим делам, то поднимая документы полувековой и десятилетней давности, по преимуществу посольские дела[38]. К вопросу о последствиях опричнины ученый вернулся в книге «Путь к власти», вышедшей под названием «В канун грозных потрясений». Однако концепции опричнины он не менял, о чем свидетельствует книга, написанная в 1974 г. и вышедшая в 1982 г.[39].
Идеи A.A. Зимина относительно антиудельной направленности опричнины и в 80-е годы развивал В.Б. Кобрин, показавший несостоятельность иллюстративного метода последователей С.Ф. Платонова — Р.Г. Скрынникова и В.И. Корецкого[40]. В то же время и Р.Г. Скрынников придерживался и поныне придерживается своей прежней концепции[41] . Продолжали разрабатываться и частные, но весьма существенные темы истории опричнины[42]. Одна из них — история Земского собора 1566 г., в котором, по мнению Б.Н. Флори, участвовало привилегированное купечество, а из членов государева двора — лишь те, кто в это время находился в Москве. Созыв же собора происходил, по В.Д. Назарову, столь стремительно (в течение одного-двух дней), что на него оказались неприглашенными церковные иерархи даже из ближайших окрестностей столицы[43]. Правительство же было в высшей степени заинтересовано в незамедлительном получении информации о реальном отношении различных сословий к вопросу о войне с Великим княжеством Литовским, от чего зависела и позиция русской стороны на переговорах с литовским посольством.
Вторым важнейшим направлением исследований отечественных историков 80-90-х годов была земельная политика опричнины. Продолжая спор A.A. Зимина с Р.Г. Скрынниковым о масштабах опричных репрессий, этот вопрос на материалах Рузского, Рязанского, Суздальского уездов изучали В.И. Корецкий, С.И. Сметанина, Н.К. Фомин[44]. По наблюдениям последнего, половина землевладельцев Суздальского уезда принадлежала к высшим слоям, но все категории привилегированных землевладельцев понесли одинаковые потери. В. Б. Кобрин использовал выводы Н.К. Фомина для подкрепления своих[45] и A.A. Зимина наблюдений[46]. На основании сплошного изучения писцовых книг по Старицкому, Вяземскому, Можайскому и Малояросла-вицкому уездам А.П. Павлов показал, что в результате массового переселения там происходила смена форм собственности, вотчина уступала поместью [47]. И даже несмотря на «
Финансовой политикой периода опричнины специально занимался С.М. Каштанов. Отход от политики Избранной рады по отношению к различным церковным организациям наметился в 1566-68 гг., когда привилегированное положение заняли Симонов и Чудов монастыри, союз царя с которыми противостоял противнику опричнины митрополиту Филиппу Колычеву (24/25 июля 1566 — 24-8 ноября 1568 г.). Поставление послушного воле Ивана IV митрополита Кирилла сопровождалось его временной поддержкой со стороны царя (вплоть до 9 октября 1569 г.). В работах 1982 и 1988 гг. С.М. Каштанов отмечает непоследовательность и противоречивость финансовой политики Ивана IV, нарушавших «принцип централизации финансов»[50]. «
На конференции, посвященной 400-летней годовщине смерти Грозного, зарубежные исследователи поставили ряд тем, имеющих отношение и к опричнине. Это в первую очередь вопросы текстологии переписки Курбского-Грозного[52], которые тревожат души зарубежных исследователей со времени выхода в свет книги Э. Киннана[53], поставившего под сомнение их авторство, и до сих пор некоторыми считаются нерешенной[54]. Обсуждался и вопрос об «измене» и «изменах», шпионах и предателях (его поставила И. Ауэрбах, автор интересной работы о судьбе князя И.М. Курбского в Великом княжестве Литовском и Речи Посполитой)[55] и о роли психики царя во введении опричнины[56]. Параллельно исследовались и внешнеполитические предпосылки[57] и условия[58] опричнины.
Некоторые итоги изучения опричнины в 1988 и 1989 гг. подвели Фр. Кемпфер и Г. Штекль в соответствующем разделе обобщающего труда «Руководство по русской истории»[59] и В.И. Кобрин в книге «Иван Грозный». Первые два автора, приняв схему Р.Г. Скрынйикова, поддержали мнение A.A. Зимина об антикрестьянской направленности опричнины, но главное внимание уделили его же мысли об антицерковной политике опричнины, но развили это положение в ином плане, нежели это делали Зимин и Каштанов, — политическом, а не социально- экономическом. По их мнению, право «печалования» за опальных (а тем самым и участие в политической жизни страны) затрудняло установление неограниченного самодержавия — полной автократии царя. Стремление Грозного к неограниченной власти проявилось с 1558 г., а на рубеже 1564/65 г. в момент установления опричнины митрополит потерял право печалования. В 1981 г. Г. Штекль подчеркивал, что митрополит Филипп, настаивая на его возвращении, понимал это право как форму соучастия в политических делах[60]. Потеря церковью функции посредника между аристократией и самодержцем оказалась побочным результатом введения опричнины, хотя ее главной целью, по Кемпферу-Штеклю, была борьба с «изменниками». Говоря об «изменах», авторы сомневаются в том, что обвинения Новгорода в «предательстве» имели под собой какие-либо действительные основания. По их мнению, возможно, существовал лишь литовский заговор ради ослабления «Московии».
В.Б. Кобрин в своей книге 1989 г. впервые в полный голос заговорил о целях и формах насаждения культа Грозного и деформациях оценки опричнины в сталинское время[61] . Введение ее он связывал с желанием царя ускорить «централизацию», что без террора сделать было якобы невозможно. При этом Кобрин сравнивал опричнину с ускоренной сталинской индустриализацией 30 -х годов. Говоря о социальной базе опричнины и царя, он указывал, что Иван Грозный добился согласия «масс», то есть посадского населения столицы, на террор. Признавая, что опричнина способствовала централизации, будучи «объективно направлена против пережитков удельного времени», он считал, что был и иной путь к достижению той же цели, на который направляла страну Избранная рада.
В последние годы основное внимание уделяется вопросам источниковедения, в особенности, в связи с перепиской Курбского и Грозного. Основные итоги многолетней дискуссии подведены В.В. Калугиным — в области литературоведения и Ч. Гальпериным — в области истории[62]. Однако дискуссия продолжается, и снова В.Н. Козляков ищет ее смысл в психологических особенностях царя, опасавшегося всего двора в целом[63]. С.М. Каштанов выдвигает теорию об опричнине, как превентивном мероприятии, избавившем страну от «
