— Никогда никому на этой земле я не был учителем… Но для меня все люди на земле от детей до старцев были и есть учителя. И птицы, звери, пчелы, муравьи, травы, цветы, камни, реки — тоже учителя мои. И доселе я мудроухо, чуткоухо, многоухо внимаю
им.
И дивлюсь мудрости свежей живой их.
И живой прохожий чабан для меня более мудр, чем любая великая пыльная книга, которая мертва…
Кроме Книги Книг, которую сказал Аллах и Пророки!
А я лишь тихий тленный сочинитель притч и стихотворений…
Но когда я сижу средь застолий своих возлюбленных друзей — то слышу столько хмельных и дивных рассказов, что понимаю, что я ловлю лишь брызги от реки, что мои бедные притчи — лишь горсть песка от пустыни серебряной вечной…
Все мои притчи и книги — увы! — лишь быстровысыхающие на прибрежных камнях брызги от вечной реки…
Дервиш сказал:
— Я обошел много стран, и земель, и народов… Земля — это круглая необъятная Чаша радостей… И всякий человек должен хлебнуть из этой святой Чаши свой блаженный глоток… Но некоторые пьют много, а некоторым не
достается и глотка…
Иль Чаша мала?
Иль человечество велико, о, Господь?..
О, Господь, иль Ты так распределяешь, наклоняешь Чашу?..
…Однажды мудрец ночевал, уповал в дангаринском нагорном яблоневом саду.
Был месяц август-мурдад, когда идет звездопад в небесах и плодопад в садах.
И падающие глухо, тяжко, самовластно, самостийно яблоки не давали мудрецу спать.
Тогда мудрец шепнул, глядя из бессонного сада в небеса:
— Как бесшумно слетают, спадают спелые звезды — падучие плеяды!.. Как глухо, тяжко, страшно бьются о траву падучие спелые яблоки!.. Есть люди — летучие тихие алмазные звезды… Есть люди — тяжкопадающие бессонные яблоки…
Пуля на родине — слаще халвы на чужбине…
Осенью всякий неприметный кустик становится золотым…
Так и всякий Божий человек в зрелости изрекает золотые слова мудрости…
Молодость — это горячечный бег по пыльной пьяной, сладкой дороге, и пыль вдали за тобой вьется, отстает, убегает…
Зрелость — это бег по пыльной дороге, и пыль догоняет тебя…
Старость — это когда ты по пыльной дороге бредешь, и пыль окружает, объемлет тебя…
И сам ты становишься святой пылью…
Пыль бредет в пыли… по дороге… и рыдает сладко…
Горная река — это рыданье ледника…
Смех — это молоко. Мудрость — это мясо.
Корова много раз дает молоко, но только однажды — мясо…
У мудреца спросили:
— Почему ты всегда молчишь?.. Он сказал:
— Когда я слушаю мудрого — я благодарно молчу…
Когда я слушаю глупого — я молчу сокрушенно…
С глупцом говорить — что воду пилить…
Змея мудра, потому что она всем телом льнет, лепится, тянется к земле,
струится по земле… как вода… как река…
А человек мудр, когда он льнет к народу своему…
Мудрец живет согласно потоку жизни, а глупец насилует жизнь, подгоняет ее под свои страсти… ломает жизнь…
У Ходжи Насреддина спросили:
Почему ты садишься на осла задом наперед? Спиной к голове осла, лицом к хвосту?..
Потому что вокруг меня, в настоящем, такая ночь, такая кровь, такая тьма, такое рабство, такая нищета, что мой взор невольно устремляется назад, в прошлое, где бродят все великие Пророки…
Там вечная жизнь… а вокруг меня — тленная, суетная… Только мой осел глядит в будущее…
Только осел глядит в будущее, алчет, ищет будущего… верит в будущее…
У мудреца спросили, когда он печально летел на бешеном самолете, а потом мчался на столь же бешеной машине:
— Мудрец, ты любишь XX век? ты любишь Цивилизацию Запада? Цивилизацию бешено несущихся крыл и колес? и визг бесчеловечных моторов? Он сказал:
— Я люблю родную древнюю пыльную верблюжью Азью мою…
Когда я бреду пешком по тропе в соседний кишлак — то это любимая мной Пешая Цивилизация… Сладкая!
Когда я еду трясусь в далекий кишлак на ветхом осле моем — то это Ослиная Цивилизация… Утомительная! (куда? зачем стремлюсь на четырех ослиных ногах, когда Аллах дал мне две мои?..)
Но есть! есть Третья Азиатская Цивилизация — возлюбленная моя: когда я лежу на речной траве и дремлю, а чудится людям, что это мудрец размышляет о Вселенной…
Но нет ни одной мысли в голове веющей блаженной моей, а есть в голове — только река и камень у реки…
И это Третья Возлежащая Цивилизация — возлю
бленная моя… Когда мне даже две ноги скучны и не нужны… И какие тут сатанинские колеса? крылья? моторы?
даже во рту горько, тошно от слов этих, как от вчерашнего прогорклого табака-насвая…
Детство — это песня, молодость — это поэма, зрелость — это трагедия, старость — это притча, смерть — это афоризм… эпитафия…
А вся жизнь — это многолетняя молитва…
