Словно все демоны мира им на хвост сели. Хотя, может, на самом деле так и было. Вряд ли племена гвонков спокойно отнесутся к появлению агрессивных чужаков на своей земле. Стоит кому-нибудь увидеть разоренную деревню, как по следам отправятся десятки степных воинов. Не ради спасения попавших в беду сородичей, а лишь из желания добыть славу и богатые трофеи.
Не зря же тарки так целеустремленно прут по направлению к Костяной. Знают, что люди не любят появляться в окрестностях легендарной реки, этим и пользуются. Тихой сапой обойдут разъезды гвонков и спокойно вернутся в свои владения. Хитрецы.
Сам Мидар близость легендарной реки — естественной границы между относительно безопасными окраинами Заар’х’дор и поистине смертельными центральными районами — воспринял двояко. С одной стороны, он даже помыслить не мог, что когда-нибудь окажется в столь мрачно знаменитых местах. Людей цивилизованного мира, которые побывали в самом сердце этого рассадника дикой магии и темных сил, были считаные единицы. И этот факт весьма воодушевлял. С другой же стороны, велика вероятность, что он так и сгинет здесь, на краю мира, как сотни и тысячи авантюристов до него.
Тем временем близость к овеянной мрачной славой реке начала ощущаться буквально во всем. Стало тяжелее дышать, сдавило виски, а на плечи словно навалилась лишняя тяжесть. Постепенно нарастало гнетущее напряжение, выматывающее душу, точно изощренная пытка. Даже многодневное противостояние с невидимым врагом утомляло меньше, чем поход по истерзанной древними магами земле.
Одно хорошо, Мидару продолжало везти. Он успешно избегал встреч с измененными животными, враждебными всему живому духами и прорвавшимися с иных планов бытия тварями. Правда, раз им заинтересовался одинокий рыкач, но то ли его отпугнул запах троллей, то ли нашлась еще какая-то причина, однако связываться с флористом зверь не стал и убежал.
Ночь Мидар провел в развалинах кромлеха со множеством знаков Светлого Орриса на камнях. И того, чего он всерьез опасался — очередного визита своего невидимого врага, — не произошло. Оказалось, что древнее место Силы не только до сих пор охраняло от нечисти и отпугивало хищников, но и служило хорошей защитой от иных опасностей. До рассвета флориста никакие гости не беспокоили.
Что неплохо сказалось на самочувствии Мидара, вернуло ему ясность мыслей. Во всяком случае, он уже с утра озаботился сбором нужных для успеха задуманного трав и корений, благо об их необычных свойствах успел немало узнать от Фейгура. И за полчаса-час Кумил подготовил приличный арсенал сюрпризов для тарков. Ну, по крайней мере, он очень на то надеялся!
Разорителей деревни гвонков Мидар нагнал лишь на исходе дня, когда уже начало темнеть. Ничего не подозревая, он обходил невысокий холм, как неожиданно оказался прямо перед стоянкой тарков. Не иначе как чудом разминувшись с патрулирующим окрестности громилой.
Мысленно выругавшись, Мидар немедленно рухнул на землю и схоронился за невысоким кустом мглистого дурмана. Какое-то время так и лежал, пытаясь понять, заметили его или нет. И лишь убедившись, что все в порядке, выглянул из-за разлапистых листьев.
Тролли вправду оказались сущими дикарями. Десяток костров, две грубые клетки из корявых жердей да примитивный загон для скота — вот и весь лагерь. Ни тебе шатров, ни палаток, ни даже шалашей. Ничего! Сами зеленокожие вояки большей частью отдыхали около огня, лишь несколько здоровяков слонялись по окрестностям в сопровождении двух хищных зверюг на сворке, изображая караул, да еще один — видимо, вождь — о чем-то разговаривал с парой богато одетых кочевников…
Что?! Мидара словно шилом в одном месте кольнули. Он отказывался верить глазам: гвонки из какого-то незнакомого племени свободно разговаривали со своими заклятыми соседями. Вот главарь тарков что-то грозно прорычал, бухнул кулаком в грудь, однако его собеседники на это лишь рассмеялись, пододвинули стоящий у их ног ящик и протянули ключ. На этом сделка — а в том, что это именно сделка, Мидар не сомневался — была завершена, гвонки уселись на тирров и умчались прочь. Никто из тарков даже ухом не повел! Вроде так и надо…
До Кумила внезапно дошло, почему клетки в центре лагеря стояли полупустыми: в одной сидели человек пять, да еще двое в другой. Гвонков просто продали хитроумным дельцам, которые и были заказчиками набега. Как-никак работорговля — очень прибыльное мероприятие по ту сторону Порубежных гор! Правда, и очень опасное. Никто не любит, когда его родичей обращают в рабство. Поэтому, чтобы мстители из племени, куда входил малочисленный род Фейгура, не гонялись по всему Лихоземью за любителями легкой наживы, и нужны тролли.
Так что Мидар был свидетелем обычной попытки загрести жар чужими руками. Причем пока довольно успешной попытки.
Одно хорошо, ни Фейгура, ни его внучку до сих пор не продали — именно они сидели в отдельной клетке. А значит, Мидар успел вовремя.
Неожиданно среди тарков началась нездоровая суета. Сразу пятеро зеленокожих громил вдруг вскочили на ноги, похватали каменные палицы и рванули по направлению к импровизированному укрытию флориста. Аж земля загудела.
Все произошло настолько быстро, что Мидар даже понять толком ничего не успел. В голове только мелькнуло обреченное: «Неужто заметили?!», после чего флориста моментально прошиб холодный пот, по членам разлилась позорная слабость. Можно было даже не мечтать сбежать в таком состоянии. И не оставалось ничего иного, кроме как молиться Светлому Оррису, чтобы тролли ошиблись, и сильнее вжиматься в землю.
Однако тролли смогли его удивить. Не добежав с десяток саженей, первый громила вдруг широко размахнулся и метнул дубину куда-то далеко в сторону от Мидара. Куда именно, он не рассмотрел — мешал склон холма. Зато услышал, как глухо бумкнуло, и дикари с азартным ревом скрылись из виду… Впрочем, ненадолго. Очень скоро они появились вновь, и уже с пленником. Им оказался смутно знакомый Мидару парень с распухшим лицом и с ног до головы покрытый засохшей кровью. Сквозь прорехи в одежде было видно, что весь правый бок у него изуродован грубыми, воспаленными рубцами. Оставалось только удивляться, что с такими ранами он ухитрился подобраться к лагерю незаметно для Мидара.
Дикари, правда, к состоянию пленника остались равнодушны. Доволокли его до той клетки, где сидело большинство гвонков, и зашвырнули внутрь. О том, чтобы хоть как-то помочь несчастному, они явно не думали. Наоборот, один тарк даже пнул его напоследок.
Еще не отойдя от шока, при мысли, что обнаружен, Мидар испытал острое сочувствие к попавшему в лапы зеленокожих чудовищ степняку. Пусть и не настолько сильное, чтобы вскочить и броситься на троллей для его защиты, но тоже достаточно безрассудное. Теперь он собирался освободить всех будущих рабов, а не только Фейгура с Айгуль. Всех!
Вот бы вот еще не надорваться при этом…
В последний раз окинув взглядом лагерь тарков и убедившись, что он ничего не упустил из внимания, Мидар осторожно отполз за холм, где и занялся подготовкой к вылазке.
Сначала, чтобы отбить запах, натер лицо, руки, подошвы сапог соком сиреневого млечника. Про чита — зубастых тварей, которых тролли держали вместо домашних животных — чего только не рассказывали. Дескать, и когти у них смертельно ядовиты, и сотню саженей за десять ударов сердца пробегают, и к простейшим чарам иммунитет имеют. Лишь в одном им отказывали — в хорошем зрении. А раз так, то у Мидара были все шансы подобраться к лагерю незамеченным. Впрочем, чтобы подстраховаться, он прицепил на пояс кисет с семенами горемычника. Те при правильном использовании сбивали со следа даже лучших ищеек.
Завершая сборы, Кумил разложил по небольшим узелкам несколько горстей соцветий серого облачника и аккуратно спрятал их за пазухой. В нагрудный карман сунул корень тирлена вонючего. Именно на применении этих двух растений он и строил всю операцию по спасению. Первое при сгорании выделяло едкий дым, способный свалить с ног не то что тролля, а шестилапа; второе же убирало все последствия отравления и прочищало затуманенные мозги.
В эффективности последнего Кумил убедился на собственном опыте. Чтобы не стать первой жертвой сонной травы, он заранее сунул самый маленький корешок тирлена в рот, но… вкус и запах оказались чересчур тошнотворными. Мидара моментально скрутил приступ сильнейшей рвоты. Понадобилось минут пять, чтобы желудок успокоился, и еще полчаса, чтобы флорист смог заставить себя проглотить и, главное, удержать противоядие внутри. Одна Бездна знает, чего стоил ему этот подвиг!
