Кажется, вагоны никогда не закончатся, они уходят все дальше и дальше в бесконечность. Наконец, попадаю в ту часть поезда, которая явно выглядит лучше, чем вагоны, где я уже была. Это первый класс. Дальше пройти нельзя. Растерянная, застываю на месте. Мои глаза наполняются слезами.
В ту же секунду из купе выходит мужчина в темном пиджаке и направляется ко мне. Я отворачиваюсь, но он все равно идет ко мне. Он спрашивает, не может ли чем-нибудь мне помочь. На вид ему около тридцати, у него каштановые волосы и голубые глаза. Я показываю ему свой билет и спрашиваю, как найти вагон с этим номером. К нам подходит мужчина в униформе. Едва взглянув на билет, он равнодушно сообщает, что я села не на тот поезд. Заметив испуг, промелькнувший в моих глазах, проводник начинает меня успокаивать: по счастливой случайности, сегодня эти два поезда идут в одном направлении.
Дрожа от страха, я спрашиваю, что же мне теперь делать. Он объясняет, что скоро будет остановка, и я смогу пересесть на следующий поезд, который пребудет на ту же платформу.
Проводник смотрит билет у мужчины с голубыми глазами, который все еще стоит рядом, прощается и идет дальше. Растерянная и беспомощная, я смотрю ему вслед, чувствуя, как в горле поднимается комок. Я стою одна с незнакомым белым мужчиной в полутемном вагоне в чужой стране. Внезапно в голове мелькает мысль: он меня может ограбить, изнасиловать или даже убить. Все эти истории об опасностях современного мира, которые я слышала, вдруг оказались реальностью. Как защититься? У меня не было ни стрел, ни лука, ни даже ножа.
С сочувственной улыбкой незнакомец предлагает пройти в его купе и там подождать остановки. Я отрицательно качаю головой и говорю, что лучше постою здесь, в проходе. Он уговаривает меня, объясняя, что в купе намного удобнее. Теперь я уже точно уверена — ему что-то от меня нужно. Быстро хватаю чемодан и выхожу в тамбур. Он идет за мной и спрашивает, откуда я. Отвечаю: из Гамбурга. Мой голос дрожит.
К счастью, поезд замедляет ход. Я стою перед дверью, незнакомец все не уходит. Я молюсь, чтобы он наконец ушел. Поезд останавливается, я хочу сойти, но дверь не открывается. Что теперь? Толкнуть ее или, наоборот, потянуть на себя? Я трясу дверь, но она не поддается. Тогда вперед протискивается незнакомец, поворачивает красный рычаг, и дверь открывается.
Какое облегчение! Я наконец вижу перед собой платформу. Еще один шаг — и я в безопасности. Я быстро благодарю и выскальзываю на свободу.
Двери закрываются, и я вижу лишь темный силуэт незнакомца в окне уходящего поезда. Я оглядываюсь — одна, вокруг ни души. Темно, лишь два тусклых фонаря надо мной. Снова чувствую холод. Снова начинаю дрожать — ощущение, которого я до этого никогда не испытывала. Зубы стучат, и я с тоской вспоминаю полуденный зной тропических лесов и жаркое солнце. Не знаю, где я и что мне делать. Что, если поезд, который я жду, не придет? Я умру от холода?
Проходит целая вечность, прежде чем приходит поезд. К счастью, я сразу же нахожу свой вагон. Вхожу, вижу свободное место и догадываюсь, что чемодан нужно положить в большой ящик у выхода, где уже лежит багаж других пассажиров. Оставляю там все свое имущество, несмотря на почти полную уверенность, что все это будет украдено, потому что с моего места я не могу за ним следить. Но в тот момент мне уже все равно. Ноги не держат, ступни ноют, я чувствую себя уставшей и разбитой.
Когда я наконец сажусь на свое место, начинаю искать ремень безопасности, чтобы пристегнуться. Не нахожу его ни на своем, ни на соседнем кресле и тут замечаю, что мои попутчики также не пристегнуты. Это кажется мне небезопасным и даже безрассудным, но, значит, так оно и должно быть. Чужая незнакомая страна... страна, которую я до этого видела только на карте.
Движение поезда действует успокаивающе. Сняв обувь, сажусь на кресло, подвернув под себя ноги, чтобы согреться. Закутавшись в куртку, смотрю в окно на луну, которая здесь такая тусклая, маленькая и жалкая, что кажется, она завяла. Глаза наполняются слезами, они текут по моим ледяным щекам двумя теплыми струйками. Я скучаю по луне, полной силы и жизни, которая светила так ярко, что по ночам я могла видеть собственную тень. Я откидываюсь назад и закрываю глаза.
Поезд мчится все быстрее и быстрее, и мои мысли несутся вместе с ним. Моя душа рвется из этой темной, холодной страны. Я возвращаюсь назад в прошлое. Яркие голубые, белые и зеленые краски проносятся перед моим мысленным взором. Я лечу, меня обдувает теплый ветер, солнце улыбается мне, его лучи настигают меня, танцуют и окутывают меня ласковым теплом. Я вижу изумрудные поля, пестрые города, полные людей, темные долины, пересеченные узкими речушками, и огромные непроходимые леса.
А дальше — необозримое море, простирающееся до горизонта. И наконец, мой любимый девственный лес: зелень величественных деревьев, волшебный изумрудный ковер, мягкий, но полный жизни. Вид, которым я наслаждалась тысячу раз, и всякий раз он удивлял и восхищал меня.
Полные гордого величия джунгли Ириан Джая — мой дом, «Затерянная долина».
Потерянная долина
Когда я была маленькой, я всегда мечтала полететь, как парящая высоко над деревьями птица, которую несет ветер. И однажды я полетела. Это было в январе 1980 года, когда мы отправились в путешествие, которое изменило всю мою жизнь.
Наша семья уже около года жила в джунглях на малой базе в Западной Папуа — западная часть острова Новая Гвинея. Основная база находилась в столице, Джайпура, на побережье, а чтобы попасть в глубь острова, нужен был долгий и дорогостоящий перелет, поэтому несколько семей объединились и построили небольшое поселение в центре джунглей. Назвали его Данау Бира.
В группу входили лингвисты, антропологи, летчики, миссионеры — они долго готовились к этому проекту, собирали снаряжение... Мы, дети, не о чем не заботились — для нас Данау Бира была просто раем на земле. На вырубленной в лесу поляне, радиусом около трех километров, находились несколько жилых домов, крошечный аэродром, почта, здание для собраний, гостиница и крошечная школа. На базе был всего один генератор, который два часа в день обеспечивал нас электричеством. Через поселение протянулась узкая «главная» тропа, посыпанная мелкими камешками.
Наш деревянный дом возвышался на холме, с которого открывался восхитительный вид на озеро Данау Бира. Там мы и жили, отрезанные от цивилизации. Там и создали свой собственный, почти идеальный, мир. К тому времени мне как раз исполнилось семь, у меня были короткие светлые волосы, голубые глаза. Я была худая, как щепка. Второй ребенок в семье, я имела славу самой шумной и непослушной, я ни минуты не сидела дома. Сестра Юдит, на два года старше меня — полная моя противоположность, — воплощенное спокойствие, художественный тип. Она предпочитала сидеть на дереве вместо того, чтобы играть с другими детьми. И наконец, мой брат, Кристиан, на два года младше меня, мой верный товарищ, который был готов поддержать любое мое безумство и претворить в жизнь все мои идеи. Его главным достоинством была хорошая память, что для меня являлось скорее недостатком — мама всегда больше верила ему, чем мне.
Мои родители? Они выбрали такую необычную жизнь в силу своих профессий — лингвист и миссионерка, они всегда мечтали о необычной миссии: жить в только что открытом туземном племени.
В непосредственной близости от Данау Биры жили два племени — дани и бауцы, которые уже давно имели контакт с внешним миром. Но за год до нашего приезда моему папе во время одной из своих экспедиций все же удалось обнаружить племя, которое было известно только по слухам и легендам — племя фаю. История этого открытия невероятна — позже я непременно поведаю о ней. Мой отец несколько раз останавливался там — в местности, которая отнюдь не случайно называлась затерянной долиной.
В то утро, в январе 1980 года, мы, дети, и наша мама должны были познакомиться с этим новым племенем.
Утром, когда я проснулась, было тепло и душно. Безжалостно палило солнце. Ни облачка — только
