Маму Джейка звали Синтия. Она коллекционировала керамических лягушек и шутки-дразнилки.Когда мы были в девятом классе, у нее снова обнаружили рак. После смерти мамы Джейк разбил всех ее лягушек. Это были первые похороны, на которых я присутствовала. Через несколько месяцев папа Джейка пригласил его учительницу по фехтованию на свидание. Они поженились сразу после того, как Джейка выгнали из школы из-за его учебного проекта о Гарри Гудини в рамках курса истории для продвинутых.Это была первая свадьба, на которой я присутствовала. Мы с Джейком стащили бутылку вина и вдвоем ее выпили. После этого меня стошнило в бассейн кантри-клуба, а его прямо на мои туфли.
Как бы там ни было, люди из деревни и из-под холма счастливо жили в сумке уже несколько недель. Свою сумку они привязали к камню в высохшем колодце, который, как они определили, должен пережить землетрясение. Но некоторые Бальзацивурлекистанцы хотели снова выйти и посмотреть, что происходит в мире. Зофья тоже была с ними. Когда они поселились в сумочке, было лето, но когда они вышли оттуда и вылезли из колодца, падал снег, а их деревня превратилась в руины и кучу камней. Они брели по снегу – сумочку несла бабушка – и вскоре вышли к другой деревне, которую раньше никогда не видели. Все ее жители собирали вещи и покидали дома. Зофья и ее друзья почувствовали неладное, казалось, что вся история повторяется.
Они последовали за беженцами, которые будто бы знали, куда идти, и наконец оказались в городе. Зофья ничего подобного раньше не видела. Там были поезда, электрический свет и кинотеатры, и еще там были люди, которые стреляли друг в друга. Падали бомбы. Шла война. Почти все бальзацивурлекистанцы решили залезть обратно в сумку, а Зофья вызвалась остаться в этом мире и присматривать за ней. Она влюбилась в кино, и шелковые чулки, и в молодого человека, который был русским дезертиром.
Бабушка вышла замуж за этого дезертира, и они пережили кучу приключений, оказавшись в конце концов в Америке, где и родилась моя мама. Время от времени Зофья просила совета у керамических плиток и разговаривала с людьми из сумки. Они советовали ей, как лучше всего избегать неприятностей и как им с мужем нажить денег. Иногда кто-нибудь из бальзацивурлекистанцев или людей из-под холма выбирался из сумки и шел в продуктовый магазин или в кино, или в парк развлечений, чтобы покататься на американских горках, или в библиотеку.
Чем больше советов Зофья давала мужу, тем больше денег они зарабатывали. Ее мужа заинтересовала сумочка (он ведь видел, что с ней творится что-то странное), но она посоветовала ему не совать нос, куда не надо. Он начал следить за женой и обнаружил, что из их дома туда-сюда ходят какие-то странные люди. Он был уверен, что Зофья шпионит на коммунистов или что она ему изменяет. Они постоянно ссорились, и он все больше и больше пил, а под конец он вообще выбросил ее гадальные пластинки. «Из русских получаются плохие мужья», - заключила Зофья. И вот, однажды ночью, пока она спала, ее муж открыл сумочку и забрался внутрь.
«Я думала, что он меня бросил, - сказала Зофья. – На протяжении почти двадцати лет я думала, что он бросил нас с твоей мамой и уехал в Калифорнию. Не могу сказать,что я очень расстроилась – я устала быть замужем, готовить кому-то обеды и убирать дом. Гораздо лучше готовить то, что я сама хочу, и убирать дом тогда, когда мне удобно. Но твоей маме без отца было тяжелее. Это-то меня и беспокоило.
Потом все-таки оказалось, что он не сбежал. Он провел одну ночь в сумочке и вышел из нее двадцать лет спустя, такой же красивый и молодой, каким я его помнила. К тому же прошло достаточно времени, чтобы я забыла все наши ссоры. Мы помирились, и все было так романтично, но на следующее утро мы опять поссорились. Тогда он поцеловал твою маму в щеку (она проспала все время, пока он был дома) и забрался обратно в сумку. Я его увидела снова только через двадцать лет. В последний раз, когда я видела мужа, он пошел смотреть «Звездные войны», и ему так понравилось, что он вернулся в сумку, чтобы всем рассказать про этот фильм. Через пару лет они все появились из сумки и захотели посмотреть фильм и все егосиквелы на видео».
«Скажи им, чтобы не тратили время на приквелы», - посоветовала я.
У Зофьи всегда были проблемы с библиотекой – дело в том, что она постоянно теряла книги. Она утверждает, что не потеряла и даже не просрочила их. Просто одна неделя в сумочке фей длится гораздо дольше, чем в мире библиотек. Она же с этим ничего не может поделать. Все библиотекари ненавидели Зофью. Ее исключили из всех библиотек в нашем районе. Когда мне было восемь, она послала меня в одну из них, чтобы я взяла кучу биографий, научных книг и несколько романов Джоржетт Хейер. Моя мама была вне себя, когда узнала об этом, но было уже поздно. Зофья уже потеряла большую их часть.
Очень тяжело писать о ком-то, как будто он на самом деле мертв. Мне все еще кажется, что бабушка, должно быть, сидит у себя дома в гостиной, смотрит какой-нибудь старый фильм ужасов и бросает попкорн в свою сумочку. Может, она ждет, когда я приду и буду составлять с ней слова.
Теперь уж точно никто не вернет те книги в библиотеку.
«Ты опять рассказывала им эти сказки о феях? – спрашивала мама, приходя с работы, и закатывая при этом глаза. – Женевьева, твоя бабушка ужасная врунья».
А Зофья сворачивала доску для «Скраббла», пожимала плечами и говорила: «Я прекрасная лгунья, самая лучшая в мире. Пообещайте мне, что ни единому моему слову не поверите».
Но она никогда не рассказывала Джейку историю о сумочке фей. Только старые народные бальзацивурлекистанские сказки и предания о людях под холмом. Она рассказала ему, как они с мужем перебрались через всю Европу, скрываясь в стогах и амбарах, и как однажды, когда муж ушел на поиски еды, один фермер нашел ее в курятнике и попытался изнасиловать. Но Зофья открыла сумочку фей так, как она мне показывала, и из нее выбежал пес и съел фермера и всех его цыплят.
Она учила нас с Джейком ругаться по-бальзацивурлекистански. Еще я знаю, как сказать «я тебя люблю», но я никому этого никогда не скажу, только Джейку, когда найду его.
В восемь лет, я верила всему, что говорила мне Зофья, а к тому времени, когда мне исполнилось тринадцать, я уже не верила ни одному ее слову. Когда мне было пятнадцать, я увидела, как из бабушкиного дома вышел мужчина, взял ее трехскоростной велосипед и поехал по улице. Он был смешно одет и выглядел гораздо моложе моих мамы и папы, и хотя я раньше его никогда не видела, он показался мне знакомым. Я поехала за ним на велосипеде, пока он не остановился у супермаркета. Я притаилась и ждала за кассами, пока он купит арахисовое масло, виски «Джек Дэниелс», штук пять фотоаппаратов, которые делают моментальные снимки, и по крайней мере шестьдесят упаковок с чашками с эмблемой арахисового масла. Плюс ко всему он купил три упаковки шоколадных конфет «Хершиз Киссез», охапку батончиков «Милки Вэй» и кучу других сладостей из тех, что обычно находятся у касс. Пока кассир помогал ему упаковывать все эти шоколадки, мужчина заметил меня. «Женевьева? – спросил он. – Тебя ведь так зовут?»
Я развернулась и выбежала из магазина, а он схватил сумки и побежал за мной. Думаю, он даже сдачу не успел взять. Я все бежала и бежала, и вдруг, как это обычно бывает, один из ремешков на моих шлепанцах оторвался от подошвы. Я так разозлилась, что мне пришлось остановиться. Я посмотрела назад:
«Ты кто?»
Но ответ я уже знала. Он выглядел так, как мог бы выглядеть младший брат моей мамы. Он был очень симпатичный, так что я понимала, почему Зофья в него влюбилась.
Его звали Рустан. Моим родителям бабушка сказала, что он специалист по бальзацивурлекистанскому фольклору и что он несколько дней поживет у нее. Она его пригласила на семейный ужин. Джейк там тоже был, и он чувствовал, что происходит нечто необычное. Все, кроме моего отца, знали это.
«Вы хотите сказать, что Бальзацивурлекистан действительно существует? – спросила моя мама Рустана. – Моя мать говорит правду?»
Я видела, что этот вопрос поставил Рустана в тупик. Ему, конечно же, хотелось подтвердить, что его жена неисправимая лгунья, но тогда где же он был все это время? Тогда бы он не смог выдавать себя за того, кем он назвался.
Наверно, ему хотелось очень много всего сказать, но произнес он только: «Уж больно пицца хороша».
За обедом Рустан много фотографировал. На следующий день мы с ним пошли проявлять все эти фотографии. Еще он взял с собой пленку с фото, которые сделал, когда был в сумке, но они вышли не очень хорошо. Может быть, пленка была слишком старой. Фотографии обеда мы сделали в двух экземплярах, чтобы я могла оставить их себе. Среди них есть замечательное фото Джейка, где он сидит на крыльце. На
