живут в Севастополе, хранят какие-либо фотографии и могут хоть что-то сообщить?
Сразу оговоримся: особенных надежд что-либо найти не было. Старое городское кладбище, где могли бы сохраниться могилы, наполовину разрушено в годы войны, архивный фонд города тоже большей частью не сохранился. Многие списки захоронений утрачены бесследно. Поэтому не удивительно, что долгие поиски каких-либо сведений о сестрах писателя в городском загсе ни к чему не привели; не удалось обнаружить и их захоронений. Объяснений могло быть несколько: уехали и умерли в другом месте; были репрессированы; погибли во время обороны Севастополя 1941–1942 годов или были угнаны немцами в Германию.
Оставалась слабая надежда на Интернет. К счастью, она оправдалась. В «Иркутской книге памяти жертв политических репрессий»[3] нами был обнаружен запрос от 2002 года некой Елены о «родственниках репрессированной в конце 20-х — начале 30-х гг. семьи Аверченко, проживавшей в южной части бывшего СССР». Неизвестно, о какой семье идет речь, — формулировка «южная часть бывшего СССР» слишком обтекаема. Важно то, что Елене ответила… двоюродная внучка Аркадия Аверченко — Одинцова Наталия Игоревна! Вот ее письмо: «Мой отец (Игорь Константинович Гаврилов-Аверченко, 1914 г. р.) — помнит Аркадия Аверченко, его мать и сестер, проживавших в Крыму, в Севастополе».
Письмо отправлено в феврале 2006 года; координат автора нет.
Не возникало никаких сомнений в том, что Наталия Игоревна — внучка сестры Аркадия Аверченко Надежды (в замужестве Гавриловой). Сразу появились вопросы. Как Игорь Константинович жил с такой фамилией в советское время? Что значит «помнит» — он жив (92 года!)? Откуда отправлено письмо? Где искать этих людей?!
Фамилия Гаврилов-Аверченко достаточно редкая. Благодаря Интернету удалось установить, что автор с такой фамилией является постоянным сотрудником московского журнала «Будь здоров!». Вот названия некоторых его статей: «Гантели от старости» (1999. № 6), «Холестерин надо приручить, чтобы он стал не врагом, а другом» (2006. № 8). Тот это Гаврилов-Аверченко или нет?! Неужели удалось выйти на след этого удивительного человека, который в 92 года печатается в журналах и лично помнит писателя Аверченко?
Разговор с секретарем редакции журнала был крайне лаконичен:
— Журнал «Будь здоров!».
— Вас беспокоит Севастополь. Скажите, пожалуйста, как связаться с одним из ваших авторов — Гавриловым-Аверченко? Есть такой у вас?
— Есть. (Неужели!..)
— Еще один вопрос: ему должно быть очень много лет…
— Да, ему за девяносто.
— А он как-то связан с русским писателем Аверченко?
— Нет.
— Не связан?!!
— Не знаю такого писателя. Ничего этого не знаю. Телефон Гаврилова-Аверченко записывайте…
Вот он — телефон! Повезет или нет? Тот это человек или не тот?
— Алло! — отозвался высокий мужской голос на другом конце провода.
— Можно поговорить с Игорем Константиновичем?
— Я вас слушаю.
— Уважаемый Игорь Константинович, вас беспокоит Севастополь…
— О-о-о! Моя родина…
— Скажите, пожалуйста, вы имеете отношение к русскому писателю Аверченко?
— А как же! Это мой родной дядя…
Сомнения отпали: это он!!!
Поговорили кратко и, наверное, сумбурно. Мысли разбегались. Спросить нужно было так много…
— Игорь Константинович, вы действительно помните Аркадия Тимофеевича?
— А как же… Мы с ним гулять ходили…
— В каком году это было?
— При Врангеле.
— И что именно запомнилось? Ведь вам было лет пять-шесть?
— Запомнилось, что он мне машинку не купил. Сказал, что в доме и так мало места, и мама будет нас с ним ругать…
— Да-а-а… Интересный факт из жизни писателя, считавшегося большим другом детей. А у вас осталось что-нибудь от него? Письма, юношеские фотографии?
— Нет!.. Мой младший брат, когда отца арестовали, все уничтожил.
— Как это печально… И все-таки, Игорь Константинович, неужели за все эти годы никто на вас не вышел по поводу Аверченко? Как это может быть?! Тем более что живете вы в Москве — не в тундре… Не понимаю…
— Сам не понимаю. Никто не интересовался. Нет, звонил какой-то, но тот был самозванец. Тоже родственником представлялся…
Позже выяснилось, что Гаврилов-Аверченко — это своего рода литературный псевдоним; по паспорту его фамилия просто Гаврилов. Гавриловых в России много — вероятно, поэтому никто из биографов Аверченко и не нашел этого человека.
Игорь Константинович посоветовал обратиться к своей дочери Наталии Игоревне Одинцовой. Она охотно согласилась ответить на любые вопросы, многозначительно заметив: «Я знала, что кому-нибудь это же должно быть нужно!»
Да, наконец-то это кому-нибудь стало нужно. Не прошло и ста лет…
Осенью 2007 года мы встретились в Москве.
— Я довольно долго даже не представляла, что в нашем роду был какой-то знаменитый писатель, — рассказывала Наталия Игоревна. — В семье об этом вообще не говорили. Не потому, что боялись, а просто уже привыкли не говорить. Потом как-то узнала, начала читать его рассказы…
— И какое было впечатление? Вы поняли его, почувствовали?
— Да, все это мне было близко. Вы знаете, я недавно обнаружила рассказ Аверченко в совершенно неожиданном месте. Мне поручили разработать курс по синергетике — это новое междисциплинарное направление. Стала готовиться, взяла книгу «Путь в синергетику» Безручко. Читаю и с удивлением обнаруживаю, что для того, чтобы объяснить читателям ключевое математическое понятие синергетики — нелинейность, авторы приводят рассказ «Люди, близкие к населению», причем не выдержки, а полностью. Кто после этого станет утверждать, что Аверченко не современен?
Вместе мы поехали в гости к Игорю Константиновичу. В его квартире — старинные фотографии, картины и книги, книги. У Игоря Константиновича удивительная память (все, что он сообщил, впоследствии подтверждалось фактами) и конечно же генетическое чувство юмора. Он прожил трудную жизнь: дядя — «белогвардеец» Аверченко, отец — бывший царский офицер, оба деда — купцы, четыре родные тетки за границей. Однако, несмотря на преследовавшие его доносы, Игорь Константинович сделал блестящую карьеру, защитил кандидатскую диссертацию, объездил полстраны, еще в советские годы работал в Великобритании и Швеции. Он пережил три страшные войны, основание и крушение СССР. Когда он совершенно спокойно произносит: «Это было еще при царе», то с некоторой оторопью понимаешь: ведь он действительно жил… при Николае II.
Вместе смотрели семейный альбом, который его мама, Надежда Тимофеевна Аверченко, вывезла из предвоенного Севастополя. Грустили — мало что сохранилось. Многие снимки «цензурированы»: отрезаны изображения людей, а иногда лица.
Игорь Константинович рассказал, что прекрасно помнит свою бабушку (мать Аркадия Аверченко) Сусанну Павловну, потому что после ухода белых в 1920 году она жила вместе с ними и вырастила и самого Игоря, и его младшего брата Глеба. Семья была очень дружной; Аркадия все обожали, радовались его успехам, а он редко приезжал в Севастополь, но регулярно писал. Сусанна Павловна жалела о том, что ее
