особей и принцип «вожак – это самый сильный» давно отошел в прошлое.
Государь – откормленный самец с избыточным жировым фартуком впереди и обильными жировыми запасами по бокам лежал довольный, потому что предвкушал сегодня целую серию разных развлечений, а его хорошо отдохнувшее в ночной период тело слало в мозг сигналы благополучия и умиротворения: «радость, удовольствие».
Как и большинство подчиненных ему субдоминантных особей государь носил на грудной клетке между редуцированными молочными железами символическое изображение мучительного прерывания жизнедеятельности, потому что верил в существование Огромного Колдуна, и более того – всерьез полагал, что он является доминантом своей стаи только и исключительно по воле Огромного Колдуна, которому было зачем-то надо, чтобы именно этот ожиревший самец стал вожаком…
«А вот если бы, – размышлял государь, – у нас, как у диких племен, вожаком становился самый сильный, как можно было бы организовать соревнования претендентов на престол в масштабах всея Российской империи?.. И что было бы, если бы чемпионом и победителем стал, не дай бог, какой-нибудь хохол или даже татарин?»
Да и как технически можно было бы осуществить столь грандиозное мероприятие? С какой частотой его проводить, ведь силы у человека с годами уходят и надо периодически проверять, ушли силы или нет, пора менять доминанта или он еще могуч?
Допустим, в империи проживает 300 миллионов особей, рассуждал государь. Из них половина, грубо говоря, самцы. Отбросив стариков, детей, калек и сумасшедших, получим 100 миллионов самцов- претендентов. В принципе, можно проводить отборочные турниры на местах с последующей присылкой областных победителей в столицу – на великий курултай, где самые сильные батыры сразятся друг с другом для выяснения, кто же будет царем Российской империи. Вот только с оружием проводить поединки или без него?.. Этот вопрос озадачил государя. Некоторое время он лежал на деревянной станине, размышляя об этом, но потом решил, что негоже занимать государственный мозг подобного рода пустяками, поскольку у него были дела и поважнее: в государстве назревала смута. Совсем недавно субдоминантный самец, отвечающий перед доминантом за внутренние дела ареала, докладывал вожаку о брожениях умов. Некая ментальная зараза поразила все слои иерархии, и теперь слои требовали перемен.
Но какие могут быть перемены, если основа стаи и общества – иерархия? А иерархия понятие «геометрическое», по сути это пирамида. А пирамида, чтобы она не опрокинулась, круша все вокруг, а была устойчивой, должна стоять на широком основании, а не на вершине. Так она и стояла – внизу находились субдоминантные особи, над ними – вожак. Эту конструкцию придумал не государь, это «придумала» сама жизнь, потому что иной конструкции изобрести было просто невозможно. Что пищевая пирамида, что иерархическая – обе представляли собой в плане треугольник с широким низом, ибо для обеспечения хорошей жизни одного высокорасполагающегося совершенного создания всегда требуются мириады более примитивных и безропотных созданий, которые служат пищей или рабочей силой для верхних этажей. Внизу пищевой пирамиды находились крестьяне, копошащиеся в земле, словно черви, и производящие растительную и животную протоплазму для питания всей пирамиды. Если они не захотят этого делать, они умрут, и вместе с ними разрушится вся пирамида. Если же они захотят производить протоплазму только для себя, а не для верхних этажей иерархии, иерархия либо их накажет и силой заставит трудиться, либо просто перестанет существовать. И тогда оставшийся приземный слой захватит другая иерархия, принудив низкоранговых поставлять пищевую протоплазму уже ей. Так устроил мир Огромный Колдун. Неужели же бунтовщики собираются противопоставить себя Огромному Колдуну?
– Какова дерзость! – вспомнив про этот разговор с министром, неожиданно для самого себя вслух воскликнул государь, меняя горизонтальное положение на вертикальное. Это и было дерзостью – покушаться на Криэйтора, который создал мир и посадил во главе данного ареала его, государя!..
Через некоторое время облаченный в искусственную шкуру Вожак ареала заслушивал очередной доклад субдоминанта внутренних дел о событиях в столице, то есть главном пункте компактного проживания особей, где находилось жилище и самого Вожака, и его ближайших субдоминантов, и главного Служителя Огромного Колдуна.
– А еще, – тут субдоминант внутренних дел сделал многозначительную паузу, – в городе новое веяние: люди лежат на гвоздях!
Вожак в изумлении поднял небольшие кусочки шерсти, прикрывающие его органы зрения от жидких атмосферных осадков и текущего пота:
– Как-с?
– А вот так-с! Набивают в толстый войлок несколько дюжин гвоздей по три-четыре вершка и ложатся на них, словно индийские факиры.
– Дикость какая… Вот уж действительно fuck-иры! Но для чего?
– Для чего? – Субдоминант внутренних дел прошелся по кабинету. На его нижних конечностях были надеты особые цилиндрические наконечники из кожных покровов симбиотических животных. При ходьбе они слегка поскрипывали, и эти звуки немного отвлекали доминанта, но он решил не оповещать о своих проблемах подчиненную особь, постаравшись сосредоточиться на главном.
– У вас есть догадки по поводу этой дикой моды?
Субдоминант прекратил хаотические перемещения по ограниченному пространству и скрип сразу прекратился:
– Мода всегда дика, государь. Но нам известно, кто положил начало этому увлечению, коим ныне охвачена и знать, и богема, и значительная часть молодежи, и даже небольшая часть духовенства. Некий Рахметов – главный виновник сего помешательства. Как нам стало известно из источников, близких к Рахметову, свое увлечение он объясняет подготовкой тела к революции.
– Бунтовщик?
– Первостепеннейший! Мы с ним сейчас очень плотно работаем.
– Но почему гвозди? Какая связь вообще: революция – и скобяное дело?..
– Надо полагать, он мыслит революцию, как суровый подвиг, для коего потребуются суровые люди, которые могут терпеть мучительство. Нечто вроде закалки для будущих свершений.
– Да кто же их будет мучить? – Государь передней конечностью задумчиво почесал шерсть на задней части черепной коробки. Он никак не мог взять в толк, как можно подготовить революцию, лежа на гвоздях, но показывать себя дураком перед субдоминантной особью не хотел. – Значит, все нынче повально заражены этой причудой?
– Так точно-с! Купцы, курсистки, разночинцы… Из-за повышенного спроса цена на гвозди плотницкие и гвозди, коими лошадей куют, подскочила в полтора раза. Это может вызвать некоторый спад в строительной области и небольшое удорожание похорон. Возможно некоторое подорожание стали, соответственно, возрастет нагрузка на бюджет, поскольку количество потребных державе вооружений не изменится, а цена металла увеличится…
– Так вот он что задумал, подлец! Теперь я понимаю… Не заслан ли он немцами или англичанами?
– На этот счет сведений мы не имеем, ваше величество. Но, судя по фамилии, Рахметов этот – сущий татарин. Что прикажете делать?
– Я считаю, что мода эта вредная, и ей нужно как можно скорее положить решительный конец!.. А как же они не калечатся, на гвоздях лежа?
– Суть в том, что гвоздей много, и давление на кожу, как мне объясняли доктора, в целом получается не такое высокое. Кожа натягивается, но не прокалывается, хотя, конечно, лежать не очень приятно. Но врачи говорят, эффект получается весьма полезный, как от массирования. Так что, думаю, Рахметов – прохвост еще тот. Революцией нынче все бредят, так он на этой волне и внес в общество свою причуду. Теперь все лежат на гвоздях во имя революции.
– И что им всем далась эта революция! – Доминантный самец непроизвольно всплеснул передними конечностями, будучи не в силах постичь неведомой тяги народа к разрушению основ. – С другой стороны, пусть лучше на гвоздях пребывают, нежели устраивают уличные беспорядки… А как, вы сказали, реагируют попы на это дело?
