дементоры?..
- Им - ничего, нам - время, - промурлыкала колдунья.
- Время... - Шекклболт вздохнул. - Все упирается во время. Нам нужно очень много времени... Одно радует, что Мартель тоже быстро ничего не сделает. Стоит ему открыто сунуться сейчас, Германия с Австрией с кишками сожрут...
- Мы и так это знаем.
- Ди...
- М-м?
Министр Шекклболт прошелся к столу и провел пальцами по столешнице.
- Я боюсь, что мы не успеем. Сколько у нас его, этого времени?
Ночная гостья не ответила. Она смотрела в окно.
- И ведь мы все знаем заранее! Все, да не все...
- Фигуры расставлены, - отозвалась ведьма.
- Фигуры... - Шекклболт оглянулся на любовницу, обхватившую себя за плечи и с грустью глядящую в окно. - Тоскуешь?
- Да, - шепнула она.
Внезапно Министр разозлено ударил по столу огромным кулаком:
- Чертов Снейп!
Женщина вперила взгляд во взбесившегося мага.
- Что ему стоило не умирать?! Чертов драный зельевар! Где теперь его противоядия?!
Женщина заметно напряглась, готовая встать.
- Почему этот сукин сын не выжил?! Почему не он стал Министром?! Почему ответственность снова висит на мне?! Два чертовых засранца, они героически сдохли, а мы отдуваемся за то, что они отбросили копыта!..
Папки с документами полетели на пол от резкого взмаха сильной руки. Женщина соскользнула с подоконника, быстро приблизилась к разбушевавшемуся волшебнику, от которого зависела судьба страны, и хлестко ударила его по щеке:
- Не смей.
Тот перехватил бледную руку любовницы и сжал так сильно, что казалось, сейчас захрустят кости; колдунья скривилась - и Шекклболт, значительно ослабив хватку, растерянно поцеловал нежное запястье:
- Прости... Прости... Это отчаяние...
- Я знаю. Знаю...
По раскрасневшимся щекам Главы Аврората Дилекты Дойл катились слезы, и мокрой коже становилось еще холоднее.
Июльские ночи девяносто восьмого были очень холодными.
* Во спасение
Начало поступков
Из соседнего помещения послышались быстрые шаркающие шаги, и вскоре перед Гарри предстал пожилой полноватый маг в простой бело-зеленой мантии. У него были седые волнистые волосы до плеч, схваченные тонким обручем, седые кустистые брови, недлинные седые усы и, казалось, даже седые ресницы, взгляд из-под которых, однако, был острым и любопытным. Мужчина всем своим видом излучал приветливость и казался чем-то постоянно обеспокоенным. Его руки никак не могли найти удобное положение и постоянно занимались чем-нибудь новым; на лице таилась озорная улыбка. В целом, Гарри ожидал увидеть совершенно другого человека.
- Маэстро Санти?
- Чем могу быть полезен, молодой человек? - заинтересованно отозвался художник, крутя в руках палочку.
Гарри собрался с духом (в конце концов, не каждый день беседуешь с ведущим портретистом магической Европы), пожалел, что даже не поинтересовался у Шекклболта, не нужно ли соблюдать здесь какой-нибудь замысловатый этикет, и все же решил сразу начать с главного:
- Дело в том, что я хотел бы заказать у вас… работу, - как, интересно, называется труд великого художника - просто картина? Или уже шедевр? Или как-то еще?
Старый маг улыбнулся шире, словно подбадривая гостя, и склонил голову набок. Палочка была засунута в футляр рукава, а в пальцах мастера уже вертелось перо. Сам художник присел за рабочий стол, заваленный нужным, безусловно, но абсолютно беспорядочным нагромождением вещей, и указал визитеру на самый близкий стул:
- Присаживайтесь, молодой человек. Ваш Министр Шекклболт предупреждал о вашем визите. И, прошу вас, не стесняйтесь. Итак, вы бы хотели?.. - руки хозяина перебрались на один из кучи предметов на столе. Гарри, придвигая стул, отметил, что предмет оказался вредноскопом.
- Портрет, - Гарри сел - стул был мягким, но не слишком, с удобной спинкой.
Художник удовлетворенно покивал, перебираясь кистями рук на толстую тетрадь в черной обложке.
- Ваш портрет?
- Нет, что вы, - Гарри выглядел смущенным. Не хватало еще, чтобы его посчитали поклонником самого себя. - Портрет другого человека. Но… он погиб.
Мужчина сочувственно посмотрел на молодого посетителя и поджал губы; пальцы перебирали листы тетради.
Полчаса спустя Гарри усвоил, что портрет должен быть живописным (это значит, должен быть написан маслом, гуашью или темперой; что такое «темпера», Гарри не знал, но об этом умолчал), вертикальным, полупарадным (почти парадным, но без коня), иметь поясной срез, и изображена жертва искусства будет в анфас - поскольку это традиционно для портретов директоров Хогвартса.
Маэстро Санти потер ладони - он выглядел довольным, хотя Гарри и казалось, что у великого художника есть куда более значительные работы, чем будущий «Портрет Северуса Снейпа».
- Итак, вы представляете, джовани, во сколько вам обойдется подобный заказ? - художник с хитринкой во взгляде обратился к Гарри.
Тот не представлял, но о цене решил беспокоиться в последнюю очередь, его одолевала решимость продать особняк Блэков, но не опозорить память злосчастного профессора.
- Деньги не имеют значения, - без колебаний ответил Гарри. Получилось грубовато, и он решил добавить:
- Думаю, это не должно быть главным, сэр.
«Сэр» склонил голову в другую сторону и оценивающе посмотрел на амбициозного пришельца. Гарри почувствовал себя самоуверенным забавным котенком. Старый мастер совершенно неприлично хихикнул и откинулся на спинку стула:
- Двадцать тысяч галлеонов, молодой человек. Я был заинтересован событиями в Англии. И, думаю, вы должны мне кое-какие воспоминания об этом человеке.
Гарри, почему-то смутившись, полез в карман за изящным стеклянным флаконом:
- Да, конечно…
Готовясь к визиту, Гарри постарался собрать как можно больше воспоминаний о Снейпе - преподавателей, студентов, членов Ордена - но в результате отобрал из них примерно десятую часть; и это были не только хорошие воспоминания: Гарри честно хотел, чтобы Снейп остался Снейпом, а не его идеализированной картинкой. А сколько в таких случаях положено приносить воспоминаний, должны ли среди них быть личные - Гарри не знал. Он робко протянул стеклянный приют памяти живописцу.
Тот, видимо, заметил неуверенность юноши и, забирая сосуд, произнес:
- Не пожалейте для меня еще час, молодой человек. Расскажите мне о вашем маэстро.
Гарри колебался: наверняка у занятого человека есть масса других дел… Художник вздохнул.
- Знаете, джованотто, иногда час общения старости с молодостью стоит дороже, чем любой шедевр. А
