умножить 70 тысяч зрителей даже на 5 тысяч евро. И получим 350 миллионов евро, то есть 482,3 миллиона долларов. Менее полумиллиона. Столько – по самому максимуму, причем не европейскому, а российскому, – должен стоить новый 70-тысячник в Санкт-Петербурге!
На берегах Невы заинтересованные люди скажут: а зыбкость петербургских почв в расчет не берете? Что ж, если героическое преодоление этой зыбкости стоит 618 миллионов долларов… Тогда снимаю шляпу перед тем (или теми), кто стремится сделать заменитель «Петровского» таким крепким и незыблемым для катаклизмов.
В разговоре со мной Мутко заметил:
– Оргкомитет (ЧМ-2018. – Примеч. И.Р.) рассмотрит каждый стадион конкретно. Мы сделаем все, чтобы это был публичный проект. И сроки ввода, и кто арену проектирует, и сколько это стоит, и как проводится конкурс – все будет открыто, чтобы было как можно меньше кривотолков.
Очень бы хотелось, чтобы произошло именно так. И чтобы не пришлось при обсуждении строительства каждого объекта ЧМ-2018 вспоминать – пусть и по чуть другому поводу – фразу Остапа Бендера: «Пилите, Шура, пилите!»
Но разве может враз измениться страна, о которой еще в XVIII веке Карамзин на просьбу описать одним словом, что в ней происходит, ответил: «Воруют»?..
Чемпионат мира – дело национального масштаба, и теоретически надзор за расходованием бюджетных средств в этом случае должен быть особым: ведь вопрос стоит на личном контроле Путина. Может, разве что это остановит разного рода искателей рыбки в мутной воде. Тех, кто в момент, когда Блаттер в Цюрихе достал листок с надписью «Russia», нет сомнений, радостно потирали руки.
Мутко иронизирует:
– Сейчас наша маленькая инспекционная комиссия ездит, каждый город желаемые цифры из бюджета называет, все это в прессу попадает… Понапишут все «хотелки»: понятно, что под чемпионат мира каждый город хочет получить федеральную поддержку, чтобы решить как можно больше своих проблем. Мы будем внимательно к этому относиться. Приоритетом является то, что повлияет на чемпионат мира. Ненужных проектов не будет.
Дай-то Бог. А то ловчил, умеющих покормиться за казенный счет, у нас испокон веку хватало. В нынешние же времена число героев Гоголя и Салтыкова-Щедрина в России вообще растет в геометрической прогрессии…
* * *Вовсю обсуждают уже и талисман будущего чемпионата мира.
У Блаттера, отвечавшего на вопросы российских журналистов, на сей счет своя точка зрения:
– Я – фанат Мишки! (это слово президент ФИФА произнес по-русски. – Примеч. И.Р.) Олимпиада-1980 – одно из самых ярких впечатлений в моей жизни. На тех Играх я единственный раз в жизни видел, как 100-тысячный стадион освистал своих соотечественников, ставших бронзовыми призерами. Футболисты отдали все силы на поле, досадно уступили в полуфинале (сборной ГДР. – Примеч. И.Р.), но на награждении зрители были недовольны даже после победы в матче за третье место. Вот настолько русские всегда хотят победить, думают только о первом месте (тут уж президент ФИФА несколько загнул. – Примеч. И.Р.).
Мишка, который неуклонно идет к своей цели, – это отражение русского характера. С одной стороны, это доброе, даже милое существо. С другой – если даст лапой, мало не покажется.
Блаттер сделал страшное лицо, изображая разъяренного медведя. Но сразу улыбнулся:
– Кстати, я и сам немного похож на мишку. Так что это был бы мой выбор. Думаю, в мире такой талисман встретят с восторгом: плюшевый мишка – игрушка, которая есть у миллионов детей.
Кажется, главный «кандидат» на роль талисмана уже определен: решение-то будет принимать не российская сторона, а именно ФИФА.
Но главное решение Международная федерация футбола уже приняла: ЧМ-2018 пройдет в России. И хочется для себя окончательно понять и сформулировать, почему это все-таки произошло.
Послушаем сначала людей, причастных к тому, что произошло.
Блаттер:
– ФИФА за последние годы прошла огромный путь. Сейчас это всемирная игра, но она не была такой до моего предшественника Жоао Авеланжа. Тогда в штате ФИФА было всего 11 сотрудников, один генеральный секретарь и две собаки. Собаки были нужны для охраны офиса, поскольку секьюрити у нас не было.
И чемпионаты мира до 2002 года проводились только в Европе и Южной Америке. У других стран просто не было доступа к этому турниру. Но в 2002-м мы провели мировое первенство в Азии, затем я очень много работал, чтобы привезти чемпионат в Африку. В 2010-м турнир прошел в ЮАР, и он объединил всех африканских людей. Африка до сих пор гордится тем, как она организовала его.
Поэтому выбор страны-хозяйки ЧМ-2018 был очень логичным. Мы искали новые территории. И мы выбрали самую большую страну на Земле. Не просто страну, а целый континент! Наконец-то чемпионат мира пришел и в Восточную Европу. Не могу понять тех, кто сомневается в выборе исполкома ФИФА. Многие критикуют нас за то, что мы выбрали восточное направление. Но наш выбор абсолютно логичен, потому что мы хотим открывать для чемпионатов планеты новый мир. И не сомневаюсь ни на секунду: чемпионат мира – в хороших руках.
Путин:
– Работать нужно – в том числе, и прежде всего, работать с людьми. Проявлять к ним уважение, доказывать нашу состоятельность. И делать это надо настойчиво, но тактично.
Мутко:
– Полагаю, чемпионат мира нам позволила получить наша правильная тактика. Мы предложили ФИФА свой проект, который полностью соответствовал философии Международной федерации. Мы не унижали соперников и не жаловались на них, а только продвигали нашу идею. Убеждали членов исполкома, конфедерации, всю ФИФА, что это будет интересный проект с точки зрения наследия, развития, коммерческой составляющей России – не просто страны, а целого евразийского континента.
У нас же огромная страна, с фантастическим разнообразием культур! Более ста национальностей! Когда идет регистрация на конгрессах ФИФА, при упоминании страны на электронной карте мира всегда загорается страна. Перед нами идут Польша, Румыния – при всем к ним уважении, такие небольшие кусочки этой карты. И тут – Russia! Бабах – полкарты мировой загорается! Впечатление, знаете ли, производит. Потому-то в своей речи на презентации я как раз карту зажег и говорю: «You see on the map!» («Вы видите на карте!». – Прим. И.Р.). И мы были услышаны.
Сорокин:
– Полагаю, наша победа во многом обусловлена тем, что кандидатура России абсолютно соответствовала философии, исповедуемой ФИФА. Конечно, эта организация вполне могла бы устраивать чемпионаты мира, условно говоря, в пяти странах с развитой футбольной инфраструктурой, чередуя их друг с другом. Но проводимая ФИФА политика как раз в том и состоит, чтобы развивать футбол во всем мире, в том числе и в тех странах, на тех территориях, где до сих пор уровень этого развития не соответствовал лучшим мировым образцам.
С другой стороны, совершенно очевидно, что Россия – далеко не единственная в мире страна, которой есть куда развиваться в футбольном и многих других отношениях. Так что главной причиной нашей победы мне видится все-таки то, что российскую заявку очень активно поддержало государство. Скажу больше: при разработке заявки ЧМ-2018 мы учли негативный опыт выдвижения кандидатуры России на право проведения Олимпийских игр 2012 года. Нельзя сказать, что та заявка вовсе не пользовалась государственной поддержкой, однако с той, что получил «проект-2018», она не шла ни в какое сравнение. Достаточно сказать, что помимо базовых гарантий российское правительство дало ФИФА еще три дополнительных, которых от него, в общем-то, никто не требовал, но которые, тем не менее, явно помогли нам добиться желанного результата.
В частности, государство гарантировало ФИФА свое финансовое участие в строительстве и реконструкции стадионов, на которых пройдут игры чемпионата, причем было особо отмечено, что каждое из этих спортивных сооружений будет окружено 20 гектарами свободной территории, которую можно использовать для маркетинговых и других мероприятий, сопряженных с футбольными матчами. Возможность дать такую гарантию выгодно отличало нашу заявку от, например, английской: как вы, наверное, знаете, плотность застройки вокруг подавляющего большинства британских стадионов настолько велика, что практически исключает организацию подобных зон.
Колосков:
– Ответ на этот вопрос простым и односложным быть не может. Это было сплетение множества факторов. Вот если бы, допустим, победила Англия, у которой все есть, ответ на вопрос о причинах лежал бы на поверхности. Но успех праздновала Россия, у которой сейчас вроде бы ничего нет.
Во-первых, мы вовремя уловили тенденцию ФИФА. Заключается она в том, что нельзя проводить чемпионаты мира только в пяти странах с развитой инфраструктурой. ЮАР и Бразилия стали доказательством очевидной нацеленности исполкома ФИФА на расширение географии мировых первенств. И стратегическое продвижение нашей заявки было построено именно на этом: да, сегодня наша инфраструктура хромает, зато завтра благодаря чемпионату мира станет
