— Ах, что же делать, милый мой Аид?
— Ты съела зернышко, последуй же за мною.
— А мамочка? Она весь мир засушит с горя.
— Но зернышко граната?.. Все пустое. Из Тартара не выбраться к Олимпу. Но если ты согласна стать женою, я мог бы весь Тартар перевернуть и стать его начальником навеки!
— Да, верности зерно я проглотила, но так ли долог путь твой до меня? Всего три дня — и ты у ног Олимпа, а я машу приветственно рукой.
— А может, ты слетишь к вратам Тартара? Всего три дня, и я у ног твоих!
— Ах, нет, ну кто ж меня отпустит в это царство? А дома так привычно и тепло…
— Похоже, что подделкой был гранат.
Сказав последние слова лишь ветру, оставил Персефону опечаленный Аид.
Искал он утешенья в ратной славе, в ученье и в надежде безуспешной.
И снова состоялся разговор у ног Олимпа, в памятном нам месте. И ветер пел, пытаясь заменить упущенные дни для жениха с невестой.
— Ах, если бы ты мог покинуть Царство мертвых, как солнечна была бы наша жизнь.
— Ты знаешь, Персефона, то мое призванье. Я лучше всех справляюсь с этой властью. Забочусь о душе…
— Верней, чем о живых! Ты нешто позабыл зерно граната? Я же верна тебе, я жду, и жду давно.
— Я помню. Я люблю. Тебя я приглашаю снова в царствие мое.
— Как? Правишь ты уже? Не слышала.
— Почти. А если б рядом ты была, то ожиданья срок ужался б вдвое.
— Но как могу пойти я на такое?
— Любовь способна и не на такое. Отбрось сомненья и спеши со мной. Займи же трон внизу, со мною рядом.
— Ну… я подумаю. А мама говорила, что ты обманом семечко скормил…
— Довольно! С мамою отдельный разговор. Как обучение твое, богиня?
— Почти закончила. И хвалят все меня.
— Так значит, как закончишь — так спускайся. Я одинок. Сильней день ото дня.
— Но быть царицей мертвых? Что за гадость? Я очень не люблю всех мертвецов.
— А для меня лишь это в жизни радость. И это цель исканья моего. В чем разница? Богиней быть для мертвых иль мелкой сошкой для практически живых?
— Подумаю. Не знаю. Мне так тяжко. Я не хочу терять твою любовь.
— Идут года. Теперь я и не знаю, когда с тобой увижусь вновь.
Действительно, для них лишь миг — для нас столетье, в Тартар отправились орды.
Аид ушел и закрутился. То там нужнее он, то здесь, то накормить собаку, то прогнать героев…
А Персефона думает и ждет. Боится, что случится что-нибудь такое, но и страшится — что-то не произойдет.
И снова встреча. Через сотню лет. Аид заматерел и смотрит волком. Уж он не понимает толком — кто дама рядом? И какой обет?
Зажили раны в сердце Персефоны, она почти забыла про зерно. Нет, верность есть. Но верность для кого? И кто он, этот яростный мужчина? Откуда на щеках его щетина?
— Устал. Я так спешил на встречу эту. Но скоро мне пора, идет борьба со светом. Ну, знаешь, в моем царстве. Там, где мрак.
— Зачем ты обижаешь меня так?
— Пожалуйста, не обижайся. Ты великая богиня. Я много слышал о тебе. Но даже мысли нет позвать тебя к себе. Ты — свет, я — тьма. Я — с душами, ты — выбрала людей.
— Тогда со мной расправься, не робей! Не хочешь, чтобы обижалась я? Может, ты боишься? Тогда не обижай великих, червь земной.
— Зачем пришел я? Что со мной?
— С тобой? Я знаю. Капелька любви в твоей душе вспорхнула легкой птицей и унеслась. Последняя.
— Да нет. Я просто осознал, что я дурак. Что столько лет все делаю не так. Тебя, строптивую и вредную девчонку, я должен был с собою увести, а не выслушивать какие-то «прости».
— Я тоже не умна… оттягивать так глупо. Хоть мы и боги, жизнь не без конца.
— Ты представляешь, мы с тобой — как два юнца…
— Профукали так много лет чудесных!
— Да… не достойны слов мы лестных.
— Что будем делать?
— Нынче что? Весна?
Тем боги и отличны от людей, что могут даже время оседлать. Лишь раз. Но этого довольно, чтоб исполнения мечтаний пожелать.
Аид и Персефона средь морей. Среди полей, людей и гор столовых. Рука в руке, и взгляд во взгляде снова.
— Меня ссылают в Тартар, как стажера.
— Ну что ж, прекрасно, милый мой Аид. Хоть мама мне, конечно, не велит… веди меня! А с мамой утрясем.
Глава V
1
Алена проснулась на своем любимом матрасе, хотя точно помнила, что засыпала сидя. Наверное, упала, проснулась и доползла. Она быстренько обследовала себя на предмет синяков, вертясь перед зеркалом, и ни одного не нашла. Даже боль в мышцах после катания на коньках отступила и затаилась до следующего раза.
Бублик не торопился встретить хозяйку ни на кухне, ни где-либо еще. Это показалось Алене странным, и, умывшись и собрав волосы в хвост, она направилась искать кота. Под шкафом и на шкафу его не обнаружила. Внутри шкафа — тоже.
Зато из шкафа на Алену прыгнул старенький набор для рисования, состоящий из гуаши, акварели и даже нескольких тюбиков масляной краски.
Бублик нашелся на окошке, за компьютером.
Умилившись видом вытянувшегося на спине Бублика, Алена тоже устроилась рядом с компьютером.
