Очевидный практический смысл этой истории в том, что человек не может заглянуть слишком высоко, он видит не дальше одной ступени вверх, так что если он всего лишь крестьянин, то сержант для него - Бог.
Это, конечно, верно, но только на уровне поверхностной морали. Давайте взглянем на историю с другой стороны - со стороны структуры, поскольку ее герой, крестьянин, работает в некоей структуре. Хотя рассказ кажется посвященным вопросу иерархии, на самом деле он касается структуры.
Крестьянин был еще и в армии, так что он действует в двух структурах; одна из них - лошадь и поле. Потеряв лошадь, он умрет или разорится. Другая структура - армия: едва генерал упоминает об армии, крестьянин тут же осознает себя в этой структуре, включающей сержанта, и ему совершенно ясны его обязанности в данном контексте.
Стало быть, я говорю о структуре, а не об иерархии. Человек из нашего рассказа, будучи частью некоего целого, получал от кого-то приказы - это было все, что он знал.
Нам недостаточно просто создать структуру, в которой люди могли бы учиться, а потом покинуть ее, предоставив тем, кто в ней участвует, продолжать обучение до конца дней своих. Такой подход просто автоматизирует людей. Вот почему мы не можем создавать массовые движения, наше предприятие - это явление органического характера.
Отличие органического движения от массового в том, что последнее представляет собой некую массу людей, тогда как органическое объединение подобно растению, в котором указания поступают по мере необходимости, в соответствии с потребностями.
Например, если растению требуется больше воды, оно посылает сигнал корням, и необходимое количество воды поднимается от них к стеблю и выше.
Когда вы работаете с массами, такого, естественно, нет. У вас просто есть массы людей, которые жаждут чего-то. Растение же, конечно, - тонкая, сложная и разнообразная структура. Не всем листьям одновременно нужна вода, так что их питание должно быть правильным образом организовано. Поэтому мы используем термин
Многие говорят о каких-то органических организациях, но фактически у них нет подобного объединения, а есть лишь массовое движение, которое они называют органическим. Так что следует не только слушать, что они провозглашают, но и наблюдать сам феномен. У нас есть поговорка:
Этой фразой мы пользуемся для обозначения вышеописанного процесса.
В нашей деятельности работа может осуществляться в разных формах. Например, ею может быть профессия, деятельность по изготовлению чего-либо. Мы собираем некоторое количество людей с целью производить что-то, например, ковры, или столы, или ремесленные изделия. При условии скрупулезного подбора людей и постановки правильной цели можно достичь значительного результата. Этот вид деятельности в прошлом создавал величайшие образцы искусства и человеческой культуры. Именно в работу такого рода мы вовлечены, в работу, с которой, как вы, может быть, слышали, были связаны строители грандиозных старинных кафедральных соборов и художники прошлого, преследовавшие как профессиональные, так и духовные цели.
Речь идет именно о подобной деятельности. Однако на Западе сведения о великом делании и его творцах были утеряны. Люди страстно желают как можно больше узнать об этом, но и не подозревают, что, даже если бы такая информация была для них доступна, они никак не смогли бы ею воспользоваться, разве что для пополнения музейных коллекций или составления каталогов.
В результате попыток отыскать методы старых мастеров западные люди стали эмоционально вдохновляться искусством, так как увидели и почувствовали что-то в творениях прошлых эпох, а поскольку эмоции так важны для современного человека, люди объединили эти две вещи (эмоции и искусство) и стали эмоционально одержимы искусством.
Поступив так, люди Запада упустили идею метода. Правда, мало-помалу некоторые, независимо от нас, частично восстанавливают сам метод, и это радует.
В одной телепередаче я привел пример, вызвавший громадный отклик, преимущественно в виде писем.
Прецедент, так заинтересовавший слушателей, заключался в следующем: в США сделали открытие, заключающееся в том, что существует иной способ обучения, не похожий на все, к чему мы привыкли.
Говоря «не похожий», я имею в виду, что он не основан на внушении и давлении, повторении и возбуждении: «Сделай раз, еще раз и еще раз». Если новый метод, испытываемый сейчас на животных, удастся перенести на людей, нам придется пересмотреть все образовательные программы.
Вкратце речь идет вот о чем: если взять кошек и начать их обучать исполнению каких-нибудь простейших трюков, на это уйдет уйма времени, потому что кошки с трудом поддаются дрессировке; их способность к вниманию весьма ограниченна, и у них нет природной склонности учиться чему-либо. Поэтому их очень редко дрессируют.
Группу кошек стали обучать выполнению определенных заданий и засекали по часам время, затраченное на дрессировку. После этого исследователи взяли одного «обученного» кота и поместили в вольер с «необученными» кошками того же возраста, из той же группы и семейства. И вдруг оказалось, что необученные кошки «учились» у обученного кота, просто находясь в его присутствии и наблюдая за ним.
Они выучились в пятьдесят раз быстрее своих собратьев, обучавшихся посредством дрессировки. Когда результаты этого открытия впервые были опубликованы в Англии, автор статьи в популярной форме излагавший данное исследование, закончил ее важным выводом.
Он писал, что, возможно, данное открытие проливает свет на то, почему в Средние века великие художники и мыслители были постоянно окружены учениками, которые обожали своего мастера, жили с ним под одной крышей и служили ему. Они работали с ним, учились у него и, в свою очередь, становились мастерами. Таким образом, вполне вероятно, что мы просто открываем заново метод обучения, в определенных сферах превосходящий по своей эффективности все, к чему мы привыкли.
Однако сегодня, особенно на Западе, весьма затруднительно применить подобный подход к людям, по причине, которую непременно стоит рассмотреть.
Дело в том, что в наше время, если вы собираетесь обучаться у конкретного человека, мужчины или женщины, достигшего вершины мастерства в той или иной профессии, вас будут учить лишь с помощью пропаганды, зубрежки и ажиотажа.
В результате учебный процесс распадается: профессионал вряд ли потерпит, чтобы вы учились у него тогда, когда он занят своими повседневными делами. Вы же не переедете к нему и не будете обучаться у него, принимая участие в его жизни, так как это не считается эффективным. В действительности большинство экспертов сегодня слишком тщеславны, слишком полны чувства собственной важности и, попросту говоря, в первую очередь будут стремиться передать вам именно это: собственную значимость. Учебный процесс в подобных обстоятельствах осуществляться не может.
Наш-то ученый кот ничего особенного не почувствовал от того, что он чему-то научился, он не стал думать: «Я великий Котофей, ведь я теперь кое-что умею». Потому он и смог передать свой опыт. Итак, легко заметить, что научиться чему-то от западного человека сегодня очень трудно, ведь сам факт собственной учености наполняет его чувством некой важности.
Это, в свою очередь, возводит барьер между предполагаемым учителем и вами. Таким образом, вы можете оценить мудрость людей прошлых эпох, которые завещали нам всем, и мне, и вам, культивировать смирение по отношению к учителю, так как это позволяет открыться для того, чему он или она учит. К сожалению, традиция не столь явно подчеркивала важность смирения самого учителя, и в результате в процессе обучения возникли серьезные нарушения. Теперь мы можем оживить наше наследие.
От вашего внимания наверняка не ускользнуло, что обычай подписывать работы и становиться известным в своей области, в общем, довольно нов. В прошлом имена многих авторов великих произведений искусства оставались неизвестными.
Однажды, путешествуя по Индии, я воспользовался возможностью поговорить с местными духовными лидерами. Я как раз сидел в присутствии одного из таких высокопочитаемых учителей, когда объявили о приходе некоего американского джентльмена, затратившего массу усилий, чтобы добраться до тех мест.
Новоприбывший обратился к этому гуру, как там называют подобных людей, с такими словами: «Скажи мне, кто такой гуру? Как распознать гуру? Кто величайший гуру на свете?»
Это было все, что он хотел знать. Его вопросы во многом совпадали с теми, которыми была переполнена моя корреспонденция. То же самое каждый день читатели моих книг спрашивают у меня. Индийский господин, а он сам был гуру, улыбнулся и ответил американцу:
«То, что я скажу, не доставит тебе удовольствия. Надеюсь, ты пришел сюда не за удовольствием».
«Нет! Я хочу знать правду!» - настаивал американец.
«Хорошо, вот ответ на твой вопрос: если я иду по тропинке через джунгли и на моем пути лежит камень, о который я спотыкаюсь и падаю, то этот камень и будет моим гуру, в том случае, конечно, если я научился у него смотреть под ноги, и он в результате меня чему-то научил. Гуру - не тот, кто собирается учить тебя, не тот, кто может научить, а тот, кто тебя чему-то научил. И если это был камень, значит, твой гуру - камень. Но ты, разумеется, имеешь в виду человеческое существо, некоего богочеловека.
Так вот гуру - это нечто или некто, у кого ты чему-то научился, а не просто хотел бы научиться, кого уважаешь ты или уважают другие. Если ты не способен учиться, гуру для тебя 'не существует'».
Теперь вернемся к структуре и обучению.
Настоящие суфийские центры находятся во многих, если не в большинстве стран мира, там, где в них возникает потребность. Так всегда было и продолжается поныне вот уже много веков.
Подобные центры организуют сознательно. Иными словами, мы не используем западную систему. Западная и другие примитивные системы собирают людей, интересующихся неким вопросом, после чего предполагается, что эти люди вполне подходят для обучения и могут учиться. Люди воображают также, что их способен обучать каждый, кто хочет это делать, или был избран бог знает на каком основании. Или считают, что при затрате определенных усилий или движении в заданном направлении обучение произойдет само собой.
Такого рода «восточное» мышление для нас совершенно неприемлемо. Мы считаем это «восточным» нонсенсом, потому что вы не имеете никакого практического опыта в данной области: в этой сугубо опытной сфере вы не только не практичны, но воображаете, что практичность даже неуместна в сфере иррационального, и когда я начинаю говорить о практическом подходе, вы думаете, что это имеет отношение не к духовной области, а к какой-то другой.
Нам трудно работать с такими людьми. Естественно, приверженцы подобного образа мысли, приезжающие в Азию, чтобы учиться духовным вещам, не способны ни учиться, ни учить. Парадоксально, но факт.
Собственно говоря, эти люди ходят и ищут тех, кто внешне похож на гуру. Мы обычно ничего им не говорим, потому что они нас не слышат.
В действительности я пытался говорить, но многие даже не желают слушать. И еще необходимо запомнить один очень важный момент: эзотерический сектор в средствах массовой информации - на телевидении, радио и в газетах - буквально монополизировали люди, занимающиеся саморекламой,
