— Мне нужны настоящие похороны, — объяснила я. — Мои собственные.
— Вы правы, — согласился солдат.
— Тогда я смогла бы описать их во всех подробностях.
— Вы хотите описать собственные похороны?
— Да.
— Но ведь вы из плоти и крови, — заметил он. — Никто не может описать своих похорон: для этого они должны стать мнимыми.
— Значит вы сознаёте, в чём моя сложность?
— Вполне. Я сейчас схожу.
Понятие солдата спрыгнуло с подножки. Поезд опять набрал скорость. Я вышвырнула в окно мнимые похороны ценой в восемь шиллингов, шесть пенсов и смотрела как они трепещут и вьются в порывах ветра над полями и замаскированными крышами заводов, как вспыхивают на них солнечные блики, пока они совсем не скрылись из виду.
Летом 1944 года многих людей постигла жестокая и внезапная смерть. Газеты, как водится, сообщали известные имена, и одним из них было имя знаменитого поэта, который тогда неожиданно вернулся в свой дом на Суисс Коттидж всего за несколько минут до прямого попадания в него крылатой бомбы. К счастью, его жена и дети оставались за городом.
Когда я вернулась к месту службы, у меня еще было какое?то время до начала дежурства. Я решила позвонить Элизе, чтобы извиниться за то, что в спешке как следует не попрощалась и не поблагодарила её. Но линия была неисправна, а телефонистка не смогла найти достаточно крепких слов, чтобы выразить мне свою любезность. За её усталым ворчливым голосом я услышала долгие гудки не ответившего телефона, и вновь на меня свалились безмерное уныние и усталость. Они были невыносимее воя сирен, и я положила трубку. В тот момент Элиза уже погибла под развалинами дома знаменитого поэта.
Голубая ванная в трещинах, постель на полу, засохшие чернила в пузырьке, запущенный сад и ровные ряды книг — я пытаюсь мысленно собрать всё это воедино, когда меня охватывает негодование на внезапную смерть Элизы и поэта. Ангелы воскресения призовут погибшего мужчину и погибшую девушку, но кто, если не я, возродит рухнувший дом знаменитого поэта? Кто ещё расскажет его историю.
Когда я думаю, как удалось заморочить Элизу и поэта, как легко они позволили дружелюбному солдату сбыть им понятие похорон, я напоминаю себе, что однажды я, как и вы, примем свои мнимые похороны, и примем их безропотно.
