трактат (значимо упомянутый в романе), который на несколько десятилетий определил ситуацию на Балканах. По этому договору турецкий султан сохранял в Европе Албанию и Македонию. Независимость (по-разному оформленная) была закреплена за Грецией, Сербией, Черногорией, Румынией, Болгарией. Хорватия и Словения входили в Австро-Венгерскую империю, она же оккупировала территорию Боснии и Герцеговины, которая официально еще принадлежала Стамбулу. Берлинский трактат был во многом направлен против России, собственно разгромившей Турцию в войне 1877–1878 гг., а его дипломатическим инициатором выступила Великобритания, озабоченная равновесием сил в мировой политике и опасавшаяся роста российского влияния.
Исходя из прагматических соображений, Россия уступила давлению европейских держав и подписала Берлинский трактат, но общественное мнение было возмущено, а старейшина славянофильства И. С. Аксаков оказался — за публичную критику официальной дипломатии — во владимирской ссылке. В качестве непримиримых врагов России отныне воспринимались Австро-Венгрия, корыстно заинтересованная в вытеснении России с Балкан, и Англия, которая «бескорыстно» руководствовалась общими стратегическими соображениями, а потому вызывала большую неприязнь.
Например, для Ф. М. Достоевского Англия (и ее консервативный премьер-министр, еврей Дизраели- Биконсфилд) — одна из структурообразующих тем «Дневника писателя»: «Другое дело Англия: это нечто посерьезнее, к тому же теперь страшно озабоченное в самых основных своих начинаниях. <…> Что ни толкуй ей, а ведь она ни за что и никогда не поверит тому, чтоб огромная, сильнейшая теперь нация в мире, вынувшая свой могучий меч и развернувшая знамя великой идеи и уже перешедшая через Дунай, может в самом деле пожелать разрешать те задачи, за которые взялась она, себе в явный ущерб и единственно в ее, Англии, пользу. Ибо всякое улучшение судеб славянских племен есть,
Однако «сила вещей», как оно обыкновенно и бывает, заставила отказаться от установки на незыблемость Берлинского трактата. С одной стороны, народы Македонии и Албании начали борьбу за независимость, что усугублялось внешнеполитической активизацией новых балканских государств. С другой, сформировались глобальные военные блоки Германия/Австро-Венгрия и Россия/Франция, и Великобритания неуклонно дрейфовала ко второму. Еще ранее У. Гладстон — оппонент Дизраели и кумир Стокера — призывал поддержать свободолюбивые балканские народы, а в 1904–1907 гг. начинает создаваться та самая Антанта (Россия/Франция/Великобритания), которая в мировой войне будет сражаться против Германии и Австро-Венгрии.
Новое соотношение сил обнаружилось в балканском кризисе 1908–1909 гг. (когда, собственно, происходит действие в романе Стокера). С конца XIX в. в Македонии разнообразные революционные (полубандитские) организации вели партизанскую войну и устраивали теракты не только против турок, но — в соответствии с нюансами ориентации — против македонских сербов, или болгар, или греков. В июне 1908 г. Россия и Англия совместно попытались добиться от Оттоманской империи автономии для Македонии (и вообще либеральных реформ): в Ревеле состоялась эпохальная встреча Николая II и Эдуарда VII, которые выработали общую линию по македонскому вопросу.[23] Вскоре ситуация еще более усложнилась. В июле 1908 г. нажим великих держав и полемика о вестернизации спровоцировала революцию младотурок и свержение султана. Воспользовавшись турецкой смутой, австрийский министр иностранных дел А. фон Эренталь 7 октября 1908 г. объявил об аннексии ранее оккупированной территории Боснии и Герцеговины. Сербия, которая рассчитывала на воссоединение с сербами Боснии и Герцеговины, резко протестовала. Русская общественность оценила аннексию как присвоение славянских земель. Германия, несмотря на нежелание прямой конфронтации с Россией, надежно поддержала Австрию. При таком раскладе Великобритания сочла разумным — во избежание европейской войны — признать аннексию. В результате захват Боснии и Герцеговины был санкционирован мировым сообществом, включая Сербию и Россию.
Оппозиционные русские публицисты «писали о „дипломатической Цусиме“. Изображали происшедшее как унизительное поражение России. Наряду с искренним чувством обиды тут действовали и политические факторы: желание оппозиции подчеркнуть и преувеличить новую неудачу „царского правительства“ и стремление сторонников англо-французской ориентации — углубить расхождения между Россией и Германией».[24] Но российское правительство (как и в 1878 г.) пожертвовало идеологией во имя практических соображений (ср. в романе размышления Сент- Леджера о российской политике невмешательства в славянские дела).
В 1912 г. разразится очередной кризис — он изменит карту Балкан до полной неузнаваемости. Против Турции восстала мусульманская Албания. Стамбул, учитывая ее религиозную близость, демонстрировал — в отличие, например, от Македонии — готовность к компромиссу. Одновременно христианские балканские государства наконец образовали военный союз (ср. утопическую идею Балки), разгромили — без всякой внешней помощи — давнего врага. Турция лишилась европейских владений (кроме Стамбула-Константинополя с прилегающей территорией), Албания получила фактическую независимость, а Македонию разделили Сербия, Греция и Болгария. Англия же окончательно примкнула к франко-русскому союзу, хотя, по компетентному свидетельству английского дипломата, этот союз вызывал в Англии опасения: «Он был бы ограничен задачами чисто оборонительного характера и не навлек бы на нас большего риска войны, чем в настоящее время. Но что действительно преграждало путь к созданию англо-русского союза, это тот факт, что такой союз не был бы признан общественным мнением Англии».[25]
Другими словами, в условиях кризиса 1908–1909 гг. общественное мнение и Англии, и России испытывало симпатию к национально-освободительному движению балканских народов и антипатию в отношении угнетателей-турок. Это определило как политическую позицию Б. Стокера, так и его прогнозы.[26] По словам специалиста, «в кульминационной точке (романа „Леди в саване“. —
Симптоматично, что Р. Штейнер указывал на оккультную подоплеку такого рода геополитических планов и прогнозов: «…в девяностых годах XIX века повсюду в оккультных школах Запада, но под непосредственным влиянием британских оккультистов, мы найдем указания на то, что должна возникнуть такая Дунайская конфедерация. Всю европейскую политику всеми средствами старались направлять так, чтобы возникла такая Дунайская конфедерация и чтобы ей были уступлены славянские области Австрии».[28]
Что касается фантастической
