заманула. Про ландыши не знали они еще ничего.
Поначалу Наташа и выходить-то боялась: что за вид такой у нее!
Только уговоры мужнины подействовали. Плюнула на все, под руку со своим
мужиком, как ни в чем не бывало, из дома вышла. Соседи чуть с лавочки не
попадали. Смотрят: совсем Наташка с ума съехала — разрядилась, как б...
позорная — вся в цветках каких-то. А через неделю прибежал среди ночи к
Анфисе Васильевне дед Матюха, весь потный от потрясения, красный.
Шепчет быстро-быстро, а сам трясется, как отбойный молоток:
— Натаха мыться собралась, я за ней подсмотреть решил. Скинула она
с себя все, а цветочки-то, как были, так на ней и остались!
К утру уж все о том толковали. Тут-то соседушки и задумались.
Много времени не прошло, является муж домой сам на себя не похож.
Ужинать сел. Борщ ест — не ест, время тянет. Потом и говорит:
— Вызывали меня куда следует. «Что же, — говорят, — жена твоя себе
позволяет?!» «А что позволяет?» — спрашиваю. Загудели: «Ты нам дурака
здесь не валяй! Пишут люди: оскорбляет она их недостойным своим
извращением. Ты давай-ка сам разберись побыстрее, чтобы нам за это дело
взяться не пришлось».
Заплакала Наташа тихонько. Муж сидит перед тарелкой с остывшим
борщом, голову повесил. Делать нечего, надо какой-то выход искать. Стали
они вместе те цветы-ландыши злосчастные обрывать. Только оборвут, трех
минут не пройдет — все они на месте, будто и не трогали их. Уж вся
квартира в цветах: на стопе цветы, на полу цветы, в шкаф складывали — и
там больше места нет. Просидели они в горькой кручине всю ночь, глаз не
сомкнули, а поутру решили в больницу пойти. Дверь открыли, соседки так по
своим норам и прыснули.
Очередь к доктору большая была, а как в кабинет вошли, очень всех
удивили.
— Не знает советская медицина такого случая. Вот если эти таблетки
не помогут — тогда не знаю. Обращайтесь в сельскохозяйственную
академию.
Таблетки не помогли. На работе мужу второй раз на вид поставили.
Отправились в сельскохозяйственную академию.
— Дело странное, — там сказали, — только к нам оно не относится.
Идите в санэпидемстанцию.
В санэпидемстанции посоветовали в больницу обратиться.
А время-то шло. Результата нимало. Начальники мужнины совсем
рассвирепели.
— Если, — говорят, — твоя жена не прекратит терроризировать
население...
Хоть и силен был мужик у Наташи и смел, а тут не выдержал.
— Прости меня, Наташенька, но не могу я с тобой такою жить. Ухожу.
Может статься, к одинокой тебе никто приставать не будет. Прости и
прощай.
Как ушел он, так и слегла Наташа. Долго хворала. Но люди ее одну в
беде не оставили: лекарства из аптеки носили, чай грели, компрессы
прикладывали... А как поправилась, помогли устроиться в специальный дом,
где всех таких сирых и убогих пригревают: вниманием, лаской окружат,
кормят почти что даром и завсегда медицинскую помощь оказать готовы.
Не сразу привыкла Наташа к новому месту, новому коллективу. Было,
