Т. Г. Таирова-Яковлева
Мазепа
Введение
Иван Мазепа — наряду с Богданом Хмельницким — пожалуй, самый известный для широкого круга читателей деятель Украины XVII века. При этом в России и на Западе о нем знают в основном по поэмам А. С. Пушкина и Д. Байрона (боюсь, что даже многие историки), а в Украине — по изображению на 10- гривенной купюре. «Изменник» или «герой» — других красок, кроме белой и черной, для Мазепы обычно не используют, а в детали и подробности вникают очень редко. Удивительно, как политический спектакль с анафемой, устроенный Мазепе Петром I для достижения совершенно определенных задач, на триста лет укоренился в сознании большинства российских историков. Проклятие «предательства» — обвинение, которое воспринималось современниками лишь как предлог для уничтожения автономии Украины, обрело формы аксиомы и неоспоримого греха.
Мазепу вырывали из сложного и противоречивого периода казацких войн, в течение которого все гетманы Украины, начиная с Богдана Хмельницкого, многократно меняли политических союзников, и рассматривали его договор с Карлом XII как нечто небывалое и позорное.
Нагромождение мифов и штампов настолько плотно окружает фигуру Мазепы, что его негативно оценивали даже самые выдающиеся историки Украины, прославившие в своих трудах эпоху Гетманщины, — Николай Костомаров и Михайло Грушевский. Правда, оба они только поверхностно обращались к гетманству Мазепы, не изучали его серьезно и ограничивались первым тенденциозным впечатлением без глубокого анализа источников.
Парадокс заключается в том, что даже авторы, обессмертившие имя Мазепы — Байрон, Рылеев, Пушкин, Гюго, Словацкий, Чайковский, — создавали романтический, очень далекий от истины образ. Своего, нереального Мазепу придумывают и ура-патриоты всех толков, для которых знаменитый гетман — лишь предлог, чтобы сеять вражду между Украиной и Россией.
Между тем Иван Степанович Мазепа — личность настолько неординарная и многогранная, что для его изображения нужна вся палитра красок. В его жизни было столько приключений, крутых поворотов, ударов судьбы и неизменного покровительства фортуны, что любой художественный вымысел померкнет на этом фоне. Прирожденный политик, одаренный полководец и дипломат, человек отважный, честолюбивый и целеустремленный — он был олицетворением эпохи украинского духовного возрождения и расцвета казачества. Поэт и философ, прекрасно образованный, сказочно богатый, с прозорливым и насмешливым умом, он двадцать лет успешно лавировал в океане политической борьбы, оставаясь у руля Украины. Как любая выдающаяся личность, он, разумеется, возбуждал зависть и ненависть врагов. Пережив множество предательств и доносов, он практически никому не открывал свою душу. И лишь по немногим дошедшим до нас произведениям Мазепы можно угадать в нем тайного романтика, в сердце которого кипели тщательно скрываемые страсти и мечты.
Именно такого, истинного Мазепу мы постараемся извлечь из-под мишуры окутывающей его мифологии. Объективный портрет, выверенные факты позволят читателю самому решать: осуждать или оправдывать этого человека.
Глава 1
Казацкая Украина. Семья Мазеп
Люблинская уния 1569 года, объединившая Литву и Польшу, набатом отозвалась в украинских землях. Польша — амбициозная, сильная, с могучей армией, честолюбивой шляхтой, устоявшейся культурой и собственной системой ценностей — очень скоро дала понять, что тихие времена Великого княжества Литовского канули в Лету. Традиции Киевской Руси, на которые опиралась и которые ценила литовская аристократия, рушились на глазах. Вместо русского языка — польский, вместо православия — католицизм. Энергично вводилось фольварочное хозяйство с его жесткой системой выжимания доходов и каторжными условиями для крепостных. Новое административное деление — по польскому образцу (воеводства, староства), новые чиновники, новая власть.
С особым вожделением польская шляхта смотрела на украинские земли — плодородные, малозаселенные, граничившие с Диким Полем — огромными территориями, пустовавшими со времен татаро-монгольского нашествия. Там была заманчивая перспектива для обогащения, расширения своих владений в ущерб интересам местной элиты.
Украинские княжеские фамилии, потомки Рюрика, оказались неспособными противостоять этому натиску. Начались смешанные с поляками браки, окатоличивание. Перспектива стать элитой могущественной Речи Посполитой их вполне устраивала. Совершенно в ином положении была украинская шляхта[1]. Православная в своем большинстве, разочарованная в последствиях Люблинской унии, она на каждом шагу нарывалась на ущемление своих прав, на насмешки и пренебрежение со стороны польских властей, а зачастую — и на прямое посягательство на свою собственность. Поляки смеялись над малограмотными православными попами, над необразованными шляхетными русинами, над отсталой армией и хозяйством. Самое обидное заключалось в том, что многое из этого было правдой. Речь Посполитая конца XVI века представляла собой европейское государство, кичащееся своей шляхетской демократией, щеголявшее блестящей латынью, обладавшее прославившейся в Европе армией, крепкими родственными связями при французском дворе и пользовавшееся неизменной благосклонностью и поддержкой папы римского.
В Ватикане уже видели реальную перспективу распространить на украинские земли влияние католической церкви, обещали польскому королю небесные награды за такое благое дело и всячески муссировали планы церковной унии. Почти сразу после Люблинской унии на Украине появляются иезуиты, которые открывают бесплатные школы (преимущественно для детей шляхты) и активно ведут свою пропаганду.
Украинская шляхта не могла не видеть, что многие православные священники и монахи действительно погрязли в лени и распутстве, чревоугодии и мракобесии. Полуграмотные и незнакомые с греческим, они были очень слабы в богословии и ничего не могли противопоставить утонченным трудам своих католических оппонентов. Украинские шляхтичи стали все чаще отдавать в иезуитские колледжи своих детей, не имея достойной православной альтернативы и не желая, чтобы те отставали в образовании по сравнению со своими польскими сверстниками. Казалось, и здесь все пойдет по пути постепенного ополячивания и окатоличивания.
Совершенно неожиданно для католической церкви и польской шляхты эффект на украинских землях вышел противоположный. Одним из лучших учеников иезуитских коллегиумов становится будущий лидер украинского освободительного движения Богдан Хмельницкий. В ответ на насмешки и упреки в богословской беспомощности в Украине появляется целая сеть православных братств, главными действующими лицами которых были украинская шляхта и зарождавшееся казачество. Православные братства, создававшиеся на деньги добровольных пожертвований, учреждали школы, открывали типографии, печатали книги. Первая типография была создана на Украине в 1573 году во Львове. Затем типографии появились в Остроге, в Киево-Печерской лавре и других местах. К середине XVII века в Украине их насчитывалось уже 20. Для сравнения: в Москве в это время имелась только одна, под жестким контролем патриарха.
На Волыни возникает прославленный православный кружок Константина Острожского, первоочередной задачей которого стало издание Острожской Библии на церковнославянском языке. Работа острожских ученых была, по сути, историко-филологическим исследованием богословского характера, направленным на исправление ошибок переписчиков. Они сравнивали тексты, переводили с греческого и
