Квиддичная Трилогия - 2

но Люциус промолчал, хотя на памяти Драко это был первый раз, когда мама столь открыто высказывала свое неодобрение его нынешнему поведению. Он отложил салфетку и после паузы сказал:

- Как ни печально это признавать, но ты во многом права. Что ж, я думаю, старый Слагхорн с удовольствием станет его куратором. Я завтра же пошлю сову в Хогвартс.

Драко обмер. Не то чтобы перспектива посвятить жизнь зельеварению пугала его - он очень любил этот предмет, да и сама фраза «зарабатывать на жизнь» казалась сейчас почему-то даже забавной. Его поразил тот факт, что отец снова решает все за него - так же, как и два года назад, когда Люциус привел его к Лорду. Обида вскипела, словно зелье в котле, он уже раскрыл рот, чтобы возразить… но в этот момент в тишине столовой прозвучал голос матери:

- Это не подойдет, Люци. Слагхорн побоится.

- Предоставь это мне, - отец оживал на глазах, даже серые глаза его засверкали прежним блеском.

- Я сказала, что это не подойдет.

- Но почему?

- Потому что я считаю, что с нашей семьи достаточно зельеваров, Люциус Малфой.

Пауза - долгая, мучительная. Лицо отца помертвело.

Драко переводил взгляд с одного родителя на другого, судорожно пытаясь понять: что, наконец, происходит? Он чувствовал, что за короткими словами матери стоит нечто несоизмеримо большее, чем просто нежелание отдавать сына в подмастерья к зельевару. Через пару секунд Люциус поднялся со стула и аппарировал прямо из столовой. Мать устало посмотрела на Драко и сказала:

- Ты поел? Иди, сынок. И… подумай над моими словами, ладно?

Драко молча кивнул и ушел к себе. Вся сцена произвела на него крайне неприятное впечатление: он не понимал ни странного энтузиазма отца, ни резкой реакции матери. Малфой весь день думал о произошедшем, а вечером решил поговорить с Люциусом в открытую: по зрелому размышлению он понял, что перспектива вернуться в Хог его абсолютно не привлекает, так что стоит подумать об обучении на магическом факультете какого-нибудь из университетов. Он долго готовился к разговору, неоднократно прокручивая в голове многочисленные аргументы (и чем дальше, тем более ребяческими они ему казались), наконец решился, аппарировал к отцовской спальне, набрался храбрости и постучал. Ответа не было. Осторожно войдя внутрь, Драко понял, что Люциус в ванной, и решил немного подождать. Он покрутился возле огромного окна, за которым шумел ветер и собирались тяжелые серо-синие тучи, потом бездумно прошелся по комнате, подошел к огромной отцовской кровати и внезапно обратил внимание на непонятный серый комок, торчащий из-под белоснежной подушки. Непроизвольно оглянувшись на дверь ванной, Драко взялся за этот комок двумя пальцами и извлек на свет божий потрепанную ночную рубашку, весьма грязную и засаленную. Он изумленно посмотрел на серую мерзость - в голове не укладывалось, как болезненно чистоплотный отец мог носить такое - пожал плечами и уже собрался сунуть рубашку обратно, как вдруг его обоняние поразил странный запах, почему-то напомнивший Малфою кабинет покойного декана. И уже через секунду Драко понял, почему… Его затрясло, он пихнул гнусную тряпку под подушку, брезгливо вытер пальцы о край кружевного простынного подзора и вылетел из спальни. Добравшись до своей комнаты, Драко некоторое время постоял в отупении, потом прижался лбом к холодному оконному стеклу и тихонько безысходно завыл. Как и большинство подростков, он воспринимал родителей совершенно асексуальными существами, и тот факт, что отца, оказывается, связывали отношения подобного рода с покойным крестным, взорвался в его сознании, как очередной котел Лонгботтома.

* * *

…Впервые вопрос собственной ориентации встал перед Малфоем в тринадцатилетнем возрасте. На втором курсе, во время одного из занятий по защите, кретин Локхарт вторично наступил на собственные грабли: катастрофа с пикси у грифферов, которую, хохоча, обсуждали в коридорах, ничему его не научила. На следующей паре у Слизерина он вновь выпустил зловредных тварей из клетки, однако в этот раз поступил умнее: когда маленькие синие ублюдки с визгом разлетелись по классу, преподаватель недолго думая нырнул в подсобку. Драко, который всегда быстро соображал, ринулся за ним, успев только заметить, как Паркинсон, вопя, отбивается от пары особо назойливых чертенят, норовивших ущипнуть ее за пухлую задницу. Он влетел в подсобку вслед за профессором и с размаху врезался прямо ему в спину.

- А? Мистер Малфой? - ошалело спросил Локхарт, развернувшись к нему. - Я… э-э-э… собирался использовать пиксицид… отличная вещь, знаете ли… только не помню, на какой он полке…

- Я помогу вам искать, профессор, - торопливо сказал Драко.

В этот момент за закрытой дверью раздался звук, напоминающий брачный зов самца тестрала - кто-то из пикси добрался-таки до задницы Пэнси. Драко охнул от неожиданности, дернулся и всем телом влип в благоухающую синюю мантию Локхарта.

Его поразила неожиданная твердость чужих мышц и пробившийся сквозь резкий аромат ландыша странный, будоражащий мужской запах… Но еще больше его изумила собственная реакция: член ощутимо напрягся, а в голове зашумело. Перепуганный Драко молниеносно отпрыгнул в сторону, и в этот момент дверь распахнулась, а на пороге появился красный, взъерошенный Винс с криком:

- Профессор! Они подожгли кафедру!

…Вечером того же дня, лежа за задернутым пологом кровати, Малфой обдумал произошедшее и признал, что нуждается в дополнительных знаниях по этому вопросу. На каникулах он серьезно проштудировал библиотеку мэнора, убедился, что движущиеся картинки в книгах, таящихся на верхних полках гигантских стеллажей, впечатляют его гораздо сильнее, чем колдографии с пышногрудыми ведьмочками, которые Грег бережно хранил у себя под подушкой, и неожиданно успокоился. В той среде, где он рос, бисексуальность воспринималась довольно спокойно, почти как должное, и Драко даже в какой- то мере порадовался, обнаружив очередное доказательство собственной чистокровности. В последующие годы он окончательно утвердился в своем мнении, наблюдая за коллегами по квиддичной команде, однако в Хоге ни с кем не связывался из чувства какой-то странной внутренней брезгливости, и только на четвертом курсе позволил себе краткий необременительный роман с одним из бобатонцев. Правда, в последний год он отступил от этого правила и пустил в свою постель давно бросавшего на него томные взгляды Блейза. Это произошло после очередного ассистирования Кэрроу, когда Драко досталась магглорожденная хаффлпаффка: худенькая невысокая блондинка, чем-то неуловимо напомнившая ему старые колдографии матери. Она смотрела в лицо Малфоя, наставившего на нее палочку, с таким детским изумлением, что у него не хватило сил применить заклятье. Драко тогда просто выскочил из кабинета (потом пришлось придумывать для профессора сказку о расстройстве желудка), понесся в спальню, рухнул на кровать и долго трясся в беззвучной истерике. Нырнувшего за полог Забини он встретил как манну небесную. До конца года они почти каждую ночь занимались тем, что Блейз манерно именовал «итальянской любовью», не заходя, впрочем, дальше оральных ласк, и последний раз были вместе ровно накануне Последней битвы. Этим летом Забини попытался возобновить отношения, но, не встретив со стороны Малфоя должного энтузиазма, отступил...

* * *

Сейчас, стоя у окна, Драко гадливо вздрагивал и вспоминал утреннюю сцену. Вот теперь он понял смысл произошедшего - завещание Снейпа наполнилось новым смыслом, саркастическое «в память о неоценимых услугах» хлестало Драко по лицу подобно грязной кухонной тряпке. Сальный ублюдок (Малфой впервые назвал декана грифферской кличкой) явно имел в виду отнюдь не шпионскую деятельность Люциуса в пользу орденцев… какое счастье, что Снейп, по-видимому, значительно улучшил познания своего любовника в окклюменции! Драко зарычал от бессильной ненависти, развернулся - и взмахом палочки испепелил старинный фолиант «Удивительные секреты большого и малого Альберта», знаменитый трактат Альбертуса Магнуса, подаренный крестным на четырнадцатилетие. Эта книга была одной из его любимых…

Немного придя в себя, Малфой бессильно опустился на ковер и призадумался. Он твердо решил: больше никакого зельеварения и никаких решений отца. Надо пробиваться самому. Драко прекрасно понимал: несмотря на то, что обвинения с семейства Малфоев официально сняты, ни один магический факультет Британии не почтет за честь принять в своих стенах бывшего Упивающегося. Значит, надо попытать счастья за границей… Наутро он аппарировал в Лондон, в транспортную фирму, заказал портключ до Парижа и в