слегка махнула ею. Губы женщины шевельнулись, а из кармана ничего не замечающего гиганта вылетел небольшой сверток и исчез в каком-то потайном кармане элегантной костюма леди. Пальцы ее опущенной вниз левой руки разжались, и сверток-близнец упал на пол. Женщина едва заметно облегченно выдохнула. Гарольд сообразил, что все это время стоял, затаив дыхание, и тоже втянул воздух.
- Ах, право, не стоит, ведь это моя вина, - блондинка, сокрушенно всплеснув руками, кинулась помогать бородачу. Тот по-прежнему гудел извинения, сетуя на свою нерасторопность и неловкость.
- Ах, а это не мое! - женщина с удивлением уставилась на сверточек. В ее голосе было столько недоумения, что Гарольд позавидовал актерскому таланту мошенницы. А то, что это аферистка, он уже не сомневался. Он посочувствовал неизвестному ему неудачнику, но благоразумно промолчал.
Великан схватился за карман и тут же грубо вырвал сверток из рук женщины.
- Мое эт, выпало, - буркнул он, вновь пряча вещь в карман.
Дама, справившись с сумочкой, почти бегом кинулась к выходу и скрылась за дверью. Бородач, с кряхтением разогнувшись, тоже ушел. Петуния покачала головой.
- Ты заметил? Такая любезная леди, настоящая леди, уж я-то понимаю в этом, и помогла нам. Ну, пойдем. Сначала за волшебной палочкой. Лили говорила, что ей подбирали чуть ли не час.
В магазине Оливандера их встретили полумрак и тишина. Крохотная комната с единственным изящным стулом, на который Петуния так и не рискнула присесть.
- Добрый день, - пожилой человек, появившийся откуда-то из-за занавески, окинул их внимательным взглядом.
- Первая палочка. Магглорожденный, - владелец магазина не спрашивал, он утверждал. От всей его позы так и веяло усердием и деловитостью.
- Правша?
- Да, - Гарольд смущенно посмотрел на руки. Вообще-то он был переученным левшой, но не рассказывать же об этом совершенно незнакомому человеку. Удивительно, но он мог одинаково хорошо писать обеими руками, хотя почерк и различался.
Оливандер, если это был он, быстро взмахнул палочкой, и на стол рухнула стопка узких футляров.
- Что ж, мистер? - он сделал паузу, вопросительно глядя на Петунию.
- Гарольд Дурсль, - Гарольд поспешил избавить маму от неприятного вопроса.
- Прекрасно, мистер Дурсль. Возьмите палочку, лучше вот эту. Тис, волосы из холки единорога, 19 дюймов.
Гарольд неуверенно взял в руку странную указку и неловко взмахнул ею. Раздалось слабое шипение, как от заливаемых водой углей, и мелькнула пара искр.
- Подходит… но не совсем, - продавец уже протягивал следующую палочку. - Попробуем немного другой вариант. Тот же тис, но с чешуей дракона.
Гарольд попробовал эту. Немного другой эффект, но все те же слабые искры.
- Еще, - Оливандер заинтересовался покупателем. - Ива, шерсть ласки-охотницы.
Искр было больше, но не слишком. Гарольду почему-то не хотелось возвращать эту палочку. Что-то было в ней теплое, ласковое и родное. Он с сожалением проводил ее взглядом и взял в руки еще одну. Потом еще и еще. Пока заинтересованный продавец не ринулся за занавеску, выкрикивая что-то о совершенно особенной палочке. Гарольд покосился на задремавшую на стуле в уголке маму и осторожно вытащил из кучи футляров один, с заинтересовавшей его палочкой. Находка была немедленно укрыта в рукаве.
В конце концов, одна из палочек в его руках выбросила в потолок сноп разноцветных искр и была признана подходящей. Гарольд внимательно выслушал небольшую лекцию о том, как ухаживать за палочкой и согласился прикупить к ней специальный чехол, закрепляемый на запястье. Он тут же решил уговорить маму сшить ему такой же, но для ношения на другой руке.
Упаковав палочку из остролиста с пером черного мальтийского петуха и получив двенадцать золотых монеток, продавец потерял к покупателям всякий интерес и углубился в какую-то книгу.
В книжном магазине к названным в списке книгам им предложили докупить «очень важную для магглорожденных» «Историю Хогвартса». Ни Гарольд, ни Петуния не отказались. К концу списка необходимых для школы вещей миссис Дурсль уже так выдохлась, что безропотно заплатила два сикля за доставку почти всех вещей, кроме учебников и одной из мантий, прямо в школу. Тем более что она не могла и представить себя и Гарольда с горой странно выглядевших вещей на лондонских улицах.
Уставший Гарольд наотрез отказался перекусить в ближайшем кафе, и через полчаса машина мистера Дурсля уже везла их домой.
Глава 4. Равные.
Весь август Гарри корпел над книгами. «История Хогвартса» потрясла его своей загадочностью, а глава о Салазаре Слизерине, непризнанном при жизни гении, заставила влюбиться в этого амбициозного мага. Вспомнив о том, что сам является полукровкой, мальчик сначала опечалился, но успокоился, когда узнал о древности рода Поттеров. Новостью о том, что, вполне возможно, титул лорда теперь принадлежит ему, он поспешил поделиться с мамой и папой. Петуния была потрясена. Несколько дней она ходила сама не своя. Она никогда и не надеялась получить титул леди, а тут вдруг стала приемной матерью лорда. Это что- нибудь да значит! Жаль, что поделиться этой новостью с соседками пока было невозможно. Но она почти воочию представляла их вытянутые от зависти лица. Возможно, позже она им и расскажет, а пока можно потерпеть.
Глава о себе самом была заучена почти наизусть. Да и что там было? Лорд Волдеморт, с какого-то перепугу ринувшийся убивать ничем не примечательного ребенка, и его бесславный финал. Совершенно непонятно, с чего он умер. Но вот удивительный вопрос: а разве у его настоящих родителей вообще не было родни в волшебном мире? Приятелей? Почему ребенка, потенциально опасного выбросами стихийной магии, отдают магглам? Бедная мама. Гарри помнил, как она лепетала что-то невнятное, поясняя соседям, почему в одну ночь все их розы стали белоснежными.
Зельеварение особого впечатления на Гарри не произвело. Он обладал математическим складом ума и быстро понял, что в этом предмете все зависит от точности закладки и выдержки времени. По его мнению, загрузить в котел ингредиенты в правильной последовательности, отмерив их точное количество, скрупулезно выполнить все указания рецепта и, наконец, проследить за чистотой рабочего места, мог и полный дебил. А вот создать новый рецепт… на это у него вряд ли хватит смекалки. Поэтому в зельеварении для него все будет зависеть от зубрежки, а это не сложно. Проблема заключалась в том, что одно и тоже растение могло иметь несколько различных наименований, от общеупотребительного латинского до никому не известных названий на всевозможных диалектах. Вздохнув, Гарри выучил наизусть все встречающиеся в трех первых главах наименования растительных, животных и минеральных компонентов.
Чары его заинтересовали. К счастью, они приобрели достаточно потрепанный словарь часто употребляемых заклинаний, где вся эта полулатинская-полукельтская абракадабра была удобно разбита в отдельные разделы и дополнена транскрипцией звуковых сочетаний. К концу августа Гарри мог нараспев цитировать любое заклинание из учебника и разобрался с произношением труднопроизносимых свистящих сочетаний букв.
Трансфигурация была полным восторгом. Гарри дождаться не мог момента, когда сможет лишь взмахом палочки превратить свой старый велосипед в новенький мопед. Иногда он со злостью поглядывал на прибывшее с потрепанной совой (птица удачно прилетела поздним вечером) предписание Министерства Волшебства и Магии о запрете несовершеннолетним колдовать вне школы. Сова, доставившая билет, не была столь деликатна и прибыла во время ланча. До самого вечера Гарри любовался твердым прямоугольным кусочком картона с золотым тиснением и изображением ярко-алого паровоза.
Защита от Темных Искусств была признана очень важным предметом, а учебник изучен от корки до корки. Всегда важно уметь себя защитить.
Уход за магическими существами развлек Гарри и насмерть перепугал родителей. Узнав о том, что их горячо любимый ребенок будет общаться с жуткими тварями, они настолько возмутились, что уже решили наотрез отказаться от обучения в Хогвартсе. Гарри стоило невероятных усилий убедить их подождать, клятвенно заверив, что и близко не подойдет ни к чему подобному.
Весь август Гарри зубрил, читал и размышлял. Деление школы на факультеты показалось ему забавным. Перебрав достоинства и недостатки каждого из них, он с грустью признал, что с удовольствием попал бы в
