Василия, Иване III. Он строил единую страну и, не стесняясь в средствах, подминал под себя княжеские фамилии, ломал и калечил жизни князей, бывших «братьями молодшими» по отношению к «брату старейшему». Урок был жесток и нагляден. Относительно спокойно чувствовали себя только те, кто избрал тихую жизненную стратегию, в стиле «мышь под веником»: не жалеть о потерянных землях, «переборе людишек», бесперспективности политической судьбы. Да и эта «тихость», даже активно демонстрируемая, не спасала от возможности стать просто разменной картой в чужих играх.
Поэтому князь, не желавший быть «мышью под веником», должен был бороться за свой высокий статус, карабкаться на вершину властной пирамиды. Перед глазами Василия были два примера, как это надо делать: отец, Иван III, успешный и сильный политик, создавший из лоскутьев удельных княжеств и земель единую могучую державу. И мать, Софья Палеолог, искусная в политических интригах, сумевшая стать из бедной и несчастной принцессы издохшей Византийской империи правительницей одного из крупнейших государств Европы — государства всея Руси.
В чем же родители Василия III могли послужить примером своему сыну?
Досье: мать, Софья Палеолог
Зоя (Софья) Палеолог была дочерью Фомы Палеолога, деспота Морей — маленького обломка Византийской империи, занимавшего юго-запад греческого полуострова Пелопоннес. Дата ее рождения точно неизвестна, исследователи называют разные годы — от 1443-го до 1450-го (ближе все-таки к последней дате).
В середине XV века некогда всемогущие Палеологи стали «царями без царства». Византия пала в 1453 году под ударом турецкого султана Мехмеда II Фатиха, и ее последний император Константин Палеолог погиб при штурме столицы. В 1461 году турецкие войска захватили Морею. Фома вместе с детьми, Зоей, Андреем и Мануилом, бежал на итальянский остров Корфу. Главным сокровищем, которое он сумел прихватить с собой, была голова апостола Андрея Первозванного. Фома сумел выгодно вложить этот «святой капитал»: за спасение христианской реликвии он был принят самим папой Павлом II и получил ежемесячный пансион в 500 дукатов. Теперь семье Палеологов, некогда правивших Восточной Римской империей, занимавшей половину известного европейцам обитаемого мира, было на что жить…
После смерти Фомы в 1465 году его детей привезли в Рим. Их стал опекать кардинал Виссарион, бывший архиепископ Никеи, назначенный в 1463 году патриархом Константинопольским. Он был ревностным сторонником Флорентийской унии 1439 года, объединившей православную и католическую церкви. Как известно, Константинополь рассматривал унию как последнюю надежду на спасение, гарантию помощи Запада в войне с турками — надежду несбывшуюся. Европа бросила Византию в войне с мусульманским Востоком на произвол судьбы. Россия же с ее крупнейшей в мире православной митрополией Флорентийскую унию отвергла.
Виссарион считал своим прямым долгом взять под опеку последних Палеологов и воспитать их в католической культуре, тем самым окончательно закрепив латинско-римский выбор Константинополя (пусть и павшего). Вдруг Восточная Римская империя когда-нибудь возродится, тогда на ее престол можно будет посадить императора, выращенного в проримском духе. Наследником византийской короны считался брат Зои Андрей, который носился с идеей поднять на борьбу с турками итальянские города-государства и восстановить Византию.
Однако, как это часто бывает, высокие лозунги в общественной жизни сочетались с неразборчивостью в личной. Наследник прав на Византийскую империю внезапно женился на служанке, чем низко пал в глазах итальянской аристократии. Никто больше не хотел и слышать о его великих планах. Кончилось тем, что Андрей стал торговать единственным капиталом, который у него был, — правами на византийский престол. В 1494 году он продал их французскому королю Карлу VIII (опять-таки, всего лишь за пансион!), а в 1502 году завещал уже испанским правителям — Фердинанду и Изабелле. В том же году он умер в нищете в Риме.
Младший брат Зои, Мануил, покатился по наклонной плоскости еще стремительнее. В 1476 году он решил уехать к врагам, погубившим его государство и его династию, — туркам. Мануил принял ислам, жил в Константинополе, ставшем Истамбулом. Представитель императорской династии закончил свои дни привратником, обслуживая постояльцев в одном из домов.
Дочерям Фомы Палеолога повезло больше. У них было еще одно достоинство, помимо принадлежности к последней династии погибшей империи, — красота и женская стать. Проще говоря, у них был шанс успешно выйти замуж. Правда, в выборе мужей от них мало что зависело, они становились заложницами политики своих римских покровителей. Зато они пользовались определенным спросом на международном монархическом брачном рынке.
Судьба старшей сестры Зои, Елены, сложилась тихо и печально — она вышла замуж за сербского короля Лазаря III Бранковича. Сербия также страдала от турок, как и ее родная Морея. После смерти мужа Елена уехала в Рим и постриглась в монахини. Умерла она в 1473 году.
Оставалась Зоя — изумительно белокожая, с пышными телесными формами, чувственным ртом, темными искрящимися глазами. Она была среднего роста — около 160 сантиметров. Южное происхождение и гормональные нарушения вызвали наличие небольших усиков на верхней губе, но они придавали девушке особое очарование. Впрочем, европейцы, далекие от проблем принцессы-бесприданницы, судили о ней весьма недобро. Как пример можно привести «плутовской отчет» флорентийца Луинжи Пульчи 1472 года, написанный им для Лоренцо Медичи по впечатлениям от заочного бракосочетания Софьи с послом Ивана III. Луинжи на этой церемонии сопровождал жену Лоренцо, Клариче Орсини. Иначе как уничтожающим и издевательским этот текст назвать нельзя:
«Мы вошли в комнату, где на высоком помосте сидела в кресле раскрашенная кукла. На груди у нее были две огромные турецкие жемчужины, подбородок двойной, щеки толстые, все лицо блестело от жира, глаза распахнуты, как плошки, а вокруг глаз такие грады жира и мяса, словно высокие дамбы на По. Ноги тоже далеко не худенькие, таковы же и все прочие части тела — я никогда не видел такой смешной и отвратительной особы, как эта ярмарочная шутиха. Целый день она беспрерывно болтала через переводчика — на сей раз им был ее братец, такая же толстоногая дубина». Заметим, однако, что Клариче совсем иначе оценила внешность Зои. «Твоя жена, будто заколдованная, увидела в этом чудище в женском обличье красавицу, а речи переводчика явно доставляли ей удовольствие, — продолжает Луинжи. — Один из наших спутников даже залюбовался накрашенными губами этой куклы и счел, что она изумительно изящно плюется. Целый день, до самого вечера, она болтала по-гречески, но есть и пить нам не давали ни по-гречески, ни по-латыни, ни по-итальянски. Впрочем, ей как-то удалось объяснить донне Клариче, что на ней узкое и дурное платье, хотя платье это было из богатого шелка и скроено по меньшей мере из шести кусков материи, так что ими можно было накрыть купол Санта-Мария Ротонда. С тех пор мне каждую ночь снятся горы масла, жира, сала, тряпок и прочая подобная гадость»[8] .
Устройством ее брака занимался сам кардинал Виссарион. В 1466 году возник проект выдать ее замуж за короля Кипра — но он провалился.
В 1469 году при участии Виссариона, папы Павла II и политиков Венеции созрел новый план — женить на Зое правителя далекой и могущественной Московии, Ивана III. Великий князь овдовел в 1467 году. Путем женитьбы Рим рассчитывал соблазнить русского государя византийским наследством — пусть он и отвоевывает Византию от турок! Идея вовлечь Россию в антитурецкую лигу в качестве главной военной силы активно витала в головах европейских политиков. А там и до католической унии, подчинения православия Риму и папе, возможно, будет недалеко…
Виссарион в 1469 году обратился к Ивану III с письмом, в котором предлагался данный брачный союз. Однако переговоры затянулись до 1472 года. Резко против «латинянки» выступил московский митрополит Филипп. Не помогло и именование в посольских грамотах от папы Павла II Зои Палеолог на православный манер — Софьей Ветхословец. Русская церковь усматривала в проекте этого брака — и, надо заметить, совершенно справедливо — намерение Рима распространить свое влияние на великокняжескую семью и использовать Россию в интересах католического мира.
